Сибирские огни, 2004, № 7

— Его-то, неразумного, еще дитятку за что? Что он-то людям плохого сделал ? Лучше бы меня, старую кочерыжку, забрал. Мне-то уж давно пора на покой. Зажи­ лась я на белом свете, землю топчу да небо копчу, как недогорелая головешка дым­ ная, которой давно потухнуть пора. А у Него-то, — она посмотрела вверх, в небо, где над головой спешно бежали куда-то чуть не наперегонки кучевые кудлатые облака, — все до меня очередь никак, видно, не дойдет. То Ему некогда, то недосуг. Раньше Марфа Захаровна никогда с Кирой Анфиногеновной не спорила. По­ давляла та ее своей собственной величиной и непререкаемым интеллигентским ав­ торитетом всезнающей городской дамы с институтским образованием. Когда Кира Анфиногеновна выходила из своих комнат в общий коридор, то перегораживала его весь, как русская печь, возле которой тщедушной старушке Марфе Захаровне только и оставалось, что прошмыгнуть мимо нее, проскользнуть в оставшуюся щель, как мышке, в свою маленькую нору-комнатку. Да еще услышать вслед какое-нибудь назидание, поучение, замечание или неприязненную реплику. А теперь в первый раз высказала свое мнение, правда, супротив своей воли, но назиданий никаких в ответ не услышала. Наоборот, Кира Анфиногеновна взяла Марфу Захаровну под руку, чтобы ста­ рушка не упала на осклизлой траве, присыпанной влажной глиной, когда тронулись в обратный путь. Николай все еще лежал в больнице. Он побывал на могилке сына только в после­ дний день октября, когда стал понемногу поправляться. Ноги у него еще были в гипсе, голова в бинтах, но он выпросился у лечащего врача, чтобы побывать на кладбище. Врач, понимая состояние отца, потерявшего и даже не схоронившего сына, такую поездку разрешил. Впереди предстояла грязь и слякоть, а потом зима, и такая поездка вообще стала бы невозможной. Пришлось брать такси. Дул холодный порывистый ветер. Накрапывал мелкий, просеянный сквозь пе­ лену обложной мглы дождь. А, может, это был совсем и не дождь, а сырой морося­ щий туман, какие часто случаются в эту пору. Николай кондылял на костылях, едва опираясь на землю пальцами левой, бо­ лее здоровой ноги. Правой он не мог даже слегка кратковременно опереться на ступню. Опирался только на пятку. И то ногу сразу пронизывала боль. Он так и шел, переваливаясь с носка на пятку, раскачиваясь на костылях плечами из стороны в сторону. Николай терпел эту адскую боль, чтобы не показать виду матери, сопровож­ давшей его на погост. А то бы где ему найти захоронение. Зонт взять с собой Николай не мог. Поэтому мок. Капли дождя, собираясь на черной кожаной фураж­ ке, стекали на воротник куртки, а с него за шиворот. Было неприятно, но что можно было поделать. Они стояли у маленькой могилки, на временном памятнике которой были высе­ чены на никелированной пластине, как у взрослого, имя, отчество и фамилия ребен­ ка, даты его рождения и смерти: Громов Юрий Николаевич 1982 — 1991, а также слова: «Помним, любим, скорбим». Дождь не позволял присесть на скамеечку. Николай постоял рядом, опираясь на костыли. Потом положил пару веточек самых последних октябринок, купленных по дороге. Молча утер слезы. Марфа Захаровна жалобно попричитала и тоже утерла слезы. Николай поймал себя на том, что кроме мыслей о Юрочке, все остальное ему совершенно безразлично. В это мгновение воля его была полупарализована, скова­ на, как был скован в движениях он сам. Перед возвращением в больницу, завернув на минутку домой, он выпил пару рюмок водки и только тогда почувствовал, что он еще живой. Отец пьяного водителя, налетевшего на «москвич», новоиспеченный банкир дал Андрею много денег на ремонт машины, чтобы тот замял дело. Приезжал пару раз в первые дни в больницу к Николаю, привозил передачи. Их в реанимацию не принимали. Какие фрукты, соки, шоколадки, когда Николай был в коме, а выйдя из комы, был почти все время под капельницами. БОРИС ФЕДОРОВ КОГДА ЦВЕТЕТ БЕЗВРЕМЕННИК

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2