Сибирские огни, 2004, № 7

БОРИС ФЕДОРОВ Ї& Щ КОГДА ЦВЕТЕТ БЕЗВРЕМЕННИК — Ты что, разлюбил меня? — Не знаю. — Ну обними, поцелуй меня. -— Нет, я тебя не обниму и не поцелую. Для этого тоже нужно время и на­ строение. Любил ли Николай Альбину? Непременно, любил. Но любил совсем не так, как в первые месяцы их общей жизни. А может, уже и не любил. Он не очень мог разоб­ раться в себе, недопонимал чего-то. А тем более не мог разобраться в своих чувствах к Альбине. Было ли к ней влечение? Да, было, хоть и не такое сильное и не так часто, как прежде. Но одновременно и отталкивало что-то. Он был к ней временами совсем холоден. И она казалась ему ледяной, холодной, как лягушка. И змея отчуждения тихо проползала между ними. Потом снова являлось притяжение. И опять что-то отталкивало его. — Ты меня не хочешь поцеловать? Тогда я сама тебя поцелую. Альбина обвила руки вокруг шеи Николая. Николай разжал и отстранил ее руки. — Не знаю. Не могу и не хочу. И тогда Альбина задумалась. Первый раз серьезно задумалась о своих взаимо­ отношениях с Николаем. «Этак я могу остаться одинокой, если так и дальше дело пойдет. Могу навсегда потерять Николая, этого хорошего доброго мужика. А ведь он способен уйти, поступить настырно. — Она потрогала пальцами медальон, потере­ била цепочку. — Коли я останусь без мужа, то как же тогда Юрочка? Ведь он останет­ ся без отца. Ну, себе я мужа могу найти. — Она снова посмотрелась в зеркало, висевшее напротив кровати. Провела пальцами по ложбинке на груди. — Ничего еще женщина, молодая, здоровая. Так что себе я могу найти, а разве Юрочка будет нужен чужому дяде? Нет, надо что-то делать. Пока не поздно. Надо что-то предпри­ нимать. И все-таки неужели можно бросить меня, Альбину Стрелецкую, а? — Она тряхнула головой. — Вряд ли!» В свою исключительность Альбина уверовала очень рано. Рассматривая себя в зеркало, сравнивая себя с другими девочками, она еще в четвертом классе при­ шла к выводу, что она в классе самая красивая. Да и люди кругом твердили о ее несравненной красоте. И вывод этот остался навсегда. А со временем исключи­ тельность, в которую так уверовала Альбина, привела ее к другому выводу — ко вседозволенности. Чего нельзя было другим, дурнушкам, посредственности, мож­ но делать и требовать для себя ей, чего бы это окружающим и в первую очередь папе и маме ни стоило. Внутренне она формулировала это такими словами: «Лишь бы я», «Лишь бы мне», «Какое мне дело до других, если этого хочу я». И она очень скоро научилась в доме командовать родителями, повелевать, не зная ни в чем себе отказа. Она еще была от природы артисткой, умела притворяться, перевоплощаться, разыгрывать сценки, а то и маленькие спектакли. Она требовала самые дорогие сладости, а если ей отказывали, закатывала при­ творные истерики. Падала на кровать, хваталась руками за голову, слезы стояли в ее тазах. Родители не понимали этого. Они не пили спиртного, не курили, были уравно­ вешенными людьми, скромными и воспитанными. А Альбина стала в восьмом классе курить. Она открыто требовала, чтобы отец покупал ей лучшие сигареты. И он, гонимый ее требованиями, приносил ей сигаре­ ты «Стюардесса». А мать покупала дорогие кофточки и модные куртки, каких и сама никогда не носила. Время шло. Альбина росла, и все чаще заглядывала в зеркала. Они притягивали ее, не давали пройти мимо. И все больше капризничала, притворно нервничала и требовала купить очередную новую вещь. Она не хотела знать, могут ли купить такую вещь родители. «Кто имеет права отказывать мне», — думала она. После десятого класса она заявила отцу: — Я очень устала и хочу отдохнуть на юге. — Но, Биночка, у нас же нет путевки. И мы не можем ее достать вот так вдруг, — возразил Василий Иванович. 124