Сибирские огни, 2004, № 7

БОРИС ФЕДОРОВ Д О Ь КОГДА ЦВЕТЕТ БЕЗВРЕМЕННИК — Она говорила. А к нам теперь человеку порядочному зайти нельзя. — Почему нельзя. Пусть заходят. Если человек порядочный, то ему это станет ясно. — Надо мной уже сейчас подруги смеются. — Дуры смеются. — Сам ты дурак. И Альбина наговорила Николаю много грубых оскорбительных слов. Так и пошло. Взаимоотношения Альбины с матерью с каждым прожитым ме­ сяцем осложнялись, как наступают порой тяжелые осложнения после, казалось бы, пустяковой болезни. Иногда эти взаимоотношения становились нестерпимыми, как сильная головная боль. Часто разражались отвратительные скандалы. А когда Юроч­ ке исполнилось шесть с половиной лет и пора было готовить его в школу, Альбина категорически заявила: — Хватит. Убирай свою мамашу, куда хочешь. — Странно, куда же я ее уберу. Она ведь не тумбочка какая-нибудь, а живой человек. Она здесь живет. Здесь прописана. Другой квартиры у нее нет. — Мне все равно. Или я, или она. Запомни, я не хочу и больше не буду жить с твоей матерью. Так что убирай. — Я же сказал — некуда. — Ах, некуда? Тогда я сама найду. Неужели буду окончательно портить ре­ бенка? Николай сопротивлялся, настаивая на своем, ругался с ней. Все было напрасно. Альбина совершенно не хотела его слушать и только твердила свое: — Я сама найду куда. И тогда Николай махнул на все рукой. А она нашла. Нашла размен трехкомнатной квартиры в центре на трехкомнат­ ную же на окраине и еще комнату для матери в центре. Маленькую, правда, комнату — всего десять квадратных метров, но без всякой доплаты. Деваться было некуда. Обстановка в семье накалялась. Пришлось меняться. — Деньги надо вернуть матери, — сказал Николай Альбине. — Еще чего. Нет их, денег-то, тю-тю, истрачены они, утекли, как молоко, когда прозеваешь. — Но это не честно. Мы истратили чужие деньги ради своей выгоды, — наста­ ивал Николай. — Ничего, она тоже комнату получила. Не на улице живет. Николай отложил книгу и вышел в так называемый салон. Огляделся вокруг. Здесь, в салоне, мебели стояло не много: диван, несколько кресел и пуфиков, изящ­ ная тумбочка с возвышающимся на ней магнитофоном, другая, ей подстать, с новейшим телевизором. Кроме того, салон украшали небольшой бюст Сергея Есе­ нина, стоящий на книжной полке среди немногочисленных томиков самого Есени­ на, а также Евтушенко, Мартынова, Блока, Ахмадулиной и других известных и неиз­ вестных поэтов; цветы на маленьком столике и красно-багровые шторы на окнах и дверях. Стены сам Николай оклеивал толстыми тиснеными желто-зелеными обоями с рисунком под «теремок», а на пол настелил ковровый индийский линолеум под цвет штор. Вначале Николаю тоже нравилась затея с салоном. Он любил гостей. Посидеть с ними за самоваром. Почитать вслух стихи. Или просто поговорить о делах, о жизни, о людях, о литературе. Но самовар Альбина категорически отвергла: — Будем тут еще разводить сельское хозяйство. Может, еще придумаешь пода­ вать гостям редьку с квасом. — Но самовары даже и в Москве в моде. — Нет, нет и нет, это признаки мещанства, признаки дурного тона. Фрукты в вазах, напитки, легкое вино, кофе или коктейль— вот что надо современным гостям. Тебе позволь, ягодка, ты водку поставишь, песни протяжные запоешь, пельменей настряпаешь по сто штук на каждого. Нет, нет, нужны утонченность и изящество в смеси с, так сказать, завуалированной, а иногда и не очень соленостью. Это наложит отпечаток пикантности, будет несколько шокировать. 102