Сибирские огни, 2004, № 6

— Исключено. — Тогда отправьте куда-либо меня. Хоть в могилу, — прошептала она. Суворов расслышал и потер себе лоб. — Хорошо. Свадьбу назначим на пятнадцатое сентября, на день отъезда в экспе­ дицию. Отсюда прямо в тайгу. На две недели. Не Венеция, ну да что поделать. Во всяком случае, комаров не будет. Уже хорошо. А что? л — Прекрасно, — согласилась Ирина Аркадьевна. У нее не было сил обсуждать * больше никакие варианты. В тайгу, так в тайгу— только чтоб врозь! ' Обсудили платье, гостей (не больше двадцати человек), меню, не ясно было со свидетелями. И, понятно, надо было сделать Наде еще и официальное предложение. — Сегодня, — кивнул головой Суворов. Ирина Аркадьевна ушла к Наде. Та приводила себя в порядок к праздничному ужину, который приготовила к ее приезду мать. Георгий Николаевич переоделся. В прежние годы он возвращался из летних экспедиций огрубевшим и загоревшим до черноты, но сейчас был бледен и не по годам тонок. Летние хлопоты, связанные с эвакуацией московской кафедры, порядком вымотали его. На все просьбы напра­ вить его на фронт ответили отказом, а в последний раз решительно запретили даже думать об этом. Может, оно и лучше, что свадьба. Значит, судьба. У мужиков, видать, у всех одна судьба: не война, так женитьба. А вот к Инессе Рембо отнеслись с большим пониманием и, несмотря на проте­ сты Караваева, уважили ее просьбу и направили, как переводчицу, в спецшколу в Поволжье. Суворов поправил цветы в вазе, подошел к зеркалу, заметил в височках несколь­ ко седых волос, вздохнул и сел на диван. «Седина в голову, бес в ребро», — повторял он, рассеянно глядя на дверь комнаты, за которой готовилась к выходу замуж его будущая жена Надежда Алексеевна, Надин. Он прозевал их выход. Наскучив ждать, он встал и прошел в кабинет, а когда вернулся в гостиную, посреди комнаты стояли Ирина Аркадьевна и Надя. Суворову показалось, что он вновь окунулся в годы юно­ сти, когда на женщинах были роскошные платья, изысканные украшения, когда от них тонко слышался аромат духов, когда их очи таили волшебную глубину, а их пле­ нительные белые руки, казалось, могли удержать от войны весь мир; в те невозврат­ ные годы, когда у самого на сердце от иллюзии вечности прекрасного были одновре­ менно печаль и восторг. Суворов подошел к женщинам, поцеловал руку Ирине Ар­ кадьевне, потом Наде, церемонно пригласил их к столу. Подвинул стулья за дамами, открыл шампанское, разлил по бокалам. — Дорогая Ирина Аркадьевна. Прошу руки вашей дочери Надежды Алексеев­ ны, — ровным голосом произнес он, буквально слыша, какая буря бушует в его груди. И не дожидаясь от нее давно уже решенного ответа, обратился к Наде: — Милая Надя, прошу вас стать моей женой. Ирина Аркадьевна, два раза кивнув головой и не в силах вымолвить ни слова, со страхом (и надеждой) глядела на дочь. Та молчала и смотрела в стол. Казалось, она молится. — Я благодарна судьбе, Георгий Николаевич, — наконец сказала Надя. — Я рада ответить вам моим согласием, Георгий. Вот и все, подумал Суворов. На лице Ирины Аркадьевны было торжество и страдание, но это уже не так трогало его, как пять минут назад. Суворов поцеловал будущей теще и невесте руки и сел на стул. Ему казалось, что он свалил с плеч груз, который тащил на себе всю жизнь. Груз, который был отнюдь не легче всей его работы, архива, того внутреннего беспокойства и несогласия с миром, не оставляв­ ших его ни на минуту с того далекого двадцать первого года. Пять минут назад ему казалось, что он дерево, которое без его согласия переса­ дили на новое место, в котором у него не хватает сил на полноценную жизнь, но сейчас он понял, что эта полноценная истинная жизнь началась. Как же так, впервые за двадцать лет подумал он, я столько времени жил один, без семьи, и ради чего? Суворов взглянул на недоступную навсегда Ирину Аркадьевну — она была прекрасна! Спустя месяц сыграли свадьбу, скромную, но очень милую. Была вся кафедра и несколько человек от руководства института. Закуски и торт заказали в ресторане, а фирменные блюда приготовила тетя Глаша. Ей помогала Ирина Аркадьевна. Мясо по-фламандски имело несомненный успех. Лишь Суворов не притронулся к блюду. ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ АРХИВ