Сибирские огни, 2004, № 6

ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ ДОЕм АРХИВ собирать вещи и что-то решать с архивом. А пока надо согласовать вопросы, связан­ ные со старой работой и с новым поприщем. В поезде Ирина Аркадьевна чувствовала себя неважно. Настолько неважно, что однажды, когда Надя спала, взяла Суворова за руку и молча увлекла его в коридор. За окном начинались степи, и от их белой безграничности хотелось плакать. — Георгий Николаевич, обещайте мне! — жарко зашептала она. Суворов невольно отодвинулся от этого шепота, так как от него веяло смертель­ ным холодом. — Обещайте, что женитесь на Наде. Она так любит вас! Если вы бросите ее, она погибнет! — Ирина Аркадьевна, голубушка, что с вами? — Со мной, Георгий Николаевич, безнадежность, но я не хочу, чтобы эта безна­ дежность преследовала в самом начале жизни и мою дочь. Как я этого боюсь! — Ирина Аркадьевна зарыдала. Суворов обнял ее, гладил вздрагивающие плечи и успокаивал, обещал, клялся, что он обязательно женится на Наде, только не надо плакать, не надо так драматизи­ ровать свое недомогание. А за окном, как граммофонная пластинка, крутилась бе­ лая земля, каждым своим оборотом оставляя на сердце все новую и новую борозд­ ку, и не мелодии, а скрежета. XXXV Суворов с ужасом смотрел на мост, за которым будет перрон, Инесса, где он обнимет и поцелует ее, а потом поможет спуститься Ирине Аркадьевне и будущей жене Наде. Знакомьтесь, скажет он. А что дальше? Когда поезд был на мосту, у него мелькнула шальная мысль, что выходом для него может стать лишь крушение поезда. И тут поезд затормозил и встал над рекой. Пассажиры обеспокоено прильнули к окнам. Разумеется, за окнами ничто не прояс­ нило им создавшегося положения. Тем более, над рекой стлался странный для этого времени дня и года туман. А Суворов сидел в купе и спрашивал себя: что это, предо­ стережение судьбы? какой-то намек? «Ты когда окажешься в этом тумане, не паникуй. Все решится без тебя. Решится, как решится... Главное, в тот момент прислушайся к своему сердцу...» — Какой вы бледный! — услышал он голос Ирины Аркадьевны. — Что с вами? — Я , кажется, сейчас решил свою судьбу. Вернее, она сама уже все решила за меня. «Судьба моя все решила в пользу этого проклятого архива, будто я сам для нее ничто, — подумал Суворов. — Я обязан сохранить его, уберечь от чужих рук. Обя­ зан?» — И как? — Ирина Аркадьевна была, как натянутая струна. — Разумнейшим образом, — Суворов посмотрел в зеркало и поразился соб­ ственной бледности. Он был белый, как мел, белый, как Лавр, тогда, во время ссоры с Залесским. Через двадцать минут поезд тронулся с места и вскоре был на перроне. Инесса встревоженно смотрела снизу вверх и спрашивала: — Что случилось? Сказали, прибывает, и полчаса ни слова. Суворов спустился со ступенек. Инесса повисла у него на шее. — Извини, — сказал он, — мне там надо помочь. Он поднялся в вагон, взял вещи Ирины Аркадьевны и Нади, спустился с ними, подал руку сначала матери, потом дочери. Они вчетвером стояли на перроне возле ступенек вагона, молчали и мешали пассажирам. Проводница прокричала им: — Граждане! Не мешайте людям! Наглядитесь еще друг на друга! — Разрешите представить вас друг другу, — бодро произнес Георгий Николае­ вич, чувствуя себя последним подлецом. Когда все познакомились друг с другом и обменялись улыбками, сели в такси и поехали к Суворову на квартиру. Выдержало, думал Суворов, выдержало мое серд­ це, не разлетелось на три части. Хотя кто его знает, как оно там? — Какая у вас просторная квартира! — увидев только одну громадную прихо­ жую, воскликнула с порога Ирина Аркадьевна.