Сибирские огни, 2004, № 6

ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ m l k АРХИВ XXX По возвращении с юга, Суворов с головою ушел в работу. Стоило Георгию Николаевичу открыть книгу или свои записи, и его нельзя было оторвать от них. Он, казалось, начисто забывал о том, что вместе с ним живут еще два человека. Для него это были дни непрерывных трудов, как дома, так и в институте. Даже когда разговор шел о чем-то другом, мысли о деле ни на минуту не оставляли его. И Ирина Аркадь­ евна, совсем как чеховская душечка, тоже стала жить его работой. — Георгий Николаевич, — обращалась она к нему перед сном, — завтра утром вы должны позвонить в издательство, а в десять тридцать у вас встреча с профессо­ ром Савельевым. Не забудьте надеть новый галстук. Суворов благодарил ее и откладывал дела с радостным ощущением, что завтра сделает больше, чем сегодня, а значит, напишет еще одну страницу в историю инже­ нерной мысли. Нет, господа, мы скромностью не страдаем. Скромность — удел вождей. А еще завтра он скажет Ирине Аркадьевне: «Все. Я свободен, Ирина Арка­ дьевна, и теперь я ваш. На всю жизнь!» Перед сном он любил с полчасика почитать. Лучше роман, рассказы из-за ма­ лости не удовлетворяли. Суворов срывал на них дыхание, так как привык к дальним целям и большим забегам. Он устраивался перед лампой и с наслаждением окунал­ ся в описание чужого счастья и связанного с ним несчастья. Странно, иногда они существуют на страницах произведения, как абсолютно чуждые друг другу предме­ ты. Суворов предпочитал классику, так как современный роман как-то плохо ложил­ ся на душу и на его представления о любви и семье, чему только, по его мнению, и мог быть посвящен настоящий роман. Он испытывал радость, когда слова в каждом предложении были именно те, которые и должны были быть. Слова, как люди, часто ищут друг друга всю жизнь, а потом, встретившись, не нарадуются общением. На работе ему порекомендовали роман в «Новом мире». Автор был незнаком. Минут десять не мог вчитаться, отложил, зевая, в сторону и задумался о том, что слова, рождающиеся в душе, прежде чем попасть на язык или на кончик пера, как новорожденные младенцы, купаются в купели небесного света. Каждое слово, прежде чем оно придет в мир, проходит через обряд крещения. Вторая попытка вчитаться также не увенчалась успехом. «Новый мир» — чем старый был хуже? Зачем писать, если слова не затрагивают душу? Лучше ничего не сказать, чем сказать ничего. Лучше ничего не писать, чем писать сажей на воротах чужой души. В их семье только Лавр писал стихи, но, странно, ни разу не признался в этом. Он во всем любил тайну. Без тайны для него не было жизни. А в самой тайне он больше всего любил момент ее проявления, когда о ней начинают догадываться другие. До­ гадываться, но не точно. Эдакая дразнилка для дам. Видимо, именно это пленило воображение Софьи. Да-да, именно эта тайна, поскольку женская красота тоже тай­ на, и ее, прежде всего, притягивает тайна мужской души. Суворов вспомнил лицо брата. Он как-то на днях пытался вспомнить, но тщетно. А тут оно выплыло разом из забвения. Отложив журнал, Георгий Николаевич вспом­ нил, как он с братом (еще до войны) сидел на веранде, продуваемой сквозняком. На диване Залесский с барышней, еще кто-то. Георгию не часто удавалось быть допу­ щенным в их компанию, и он жадно впитывал каждое их слово. Лавр любил эффек­ тные позы. Он вдруг сделал суровое лицо, встал и устремил свой взгляд сразу на всех и ни на кого. Каждый чувствовал на себе его взгляд, но не мог поймать его. И в то же время был словно привязан к нему. Георгий Николаевич потом видел такой взгляд у шаманов. По ноге Лавра протерся, задрав пушистый хвост, рыжий кот. Лавр, не погашая своего взгляда, прогудел, как в трубу, но тихо: — А хочешь, друг Залесский, расскажу, как Томас Мор писал свою «Утопию»? — Изволь, — отозвался тот. — Послушай. Томас Мор писал «Утопию», глядя на большого рыжего кота, который лежал перед ним на столе и лениво следил за пером гуманиста, а кончиком хвоста легонько постукивал по столу, — Лавр замолк, погасил свой взор и молчал довольно долго. — Ну, и что же? — не вытерпел Залесский. — Что? — Писал-то как? — А вот так и писал, глядя на кота!