Сибирские огни, 2004, № 6

Суворову приснился Глотов, милиционеры, горящий архив... С утра он едва не уехал в Перфиловку. Вытащу все во двор, думал он, оболью керосином и сожгу. Георгий Николаевич представил, как горит архив, и тут же увидел, что это сгорает он сам. Он машинально раскрыл папку, где среди прочих бумаг был набросок портрета полководца Суворова, и вздрогнул. Александр Васильевич смотрел ему прямо в глаза и— презрительно улыбался! X X I X — Как интересно, — сказала Ирина Аркадьевна, — я думала, у него простор­ ный дом, большой сад, но он верен себе и в малом. — В малом? — Суворов остановился. — Гляньте, какой отсюда открывается вид. — Может, не пойдем сегодня на море? — жалобно попросила Надя. — Надо купить простокваши, смазать ей плечи. — У меня есть мазь от ожогов, — Суворов вспомнил о баночке, что дала ему Адалия Львовна. — Так в чем малом он верен себе, Ирина Аркадьевна? Ялта лежала у их ног, как прекрасная невольница. Одного этого было достаточ­ но, чтобы почувствовать себя на верху блаженства. Но Ирине Аркадьевне для этого не хватало лишь самой малости. Она прекрасно видела, что Георгий Николаевич не находит себе места. Иначе он не поднялся бы второй раз за неделю к домику Чехова. Неделю они в Ялте, а по сей день не произнесено ни слова о чувствах, переполняв­ ших их. Ей ли было не видеть, что Суворов влюблен в нее и изо всех сил сдерживает себя; расходуя, расплескивая себя на шутки, восклицания, физическую нагрузку. Его переполнял восторг, но он не позволял ему захватить себя целиком, а отдавался ему по частицам, по крохам, по искоркам, как Чехов отдавался своим рассказам. А может, это и есть счастье? В себе же Ирина Аркадьевна чувствовала такой прилив сил, который возможен лишь при очень сильном чувстве. Мы передерживаем, пере­ держали себя, думала она, не даем вспыхнуть нашей страсти, словно боимся ее. Георгий Николаевич позволял себе открыто любоваться ею, дарить ей комплимен­ ты, цветы, ласковые взоры, прикасаться губами к ее руке, но не более того! Она ему отвечала тем же, только по-женски более беззаботно. Это было, разумеется, вполне естественно, так как по большому счету она была очень признательна ему за то, что он вывез ее на курорт вместе с дочерью. Но что значит, признательна? Где вы видели женщину, которая не мечтала бы свою признательность излить в любви? Беззабот­ ность не подвигает нас к близости, думала она. Нам нужна встряска, какая-то встряс­ ка, чтобы стронуть с места и бросить друг к другу. — Не хватает землетрясения, — произнесла она вслух и засмеялась. — Что? — спросил Георгий Николаевич. — Нет, ничего. Это я так, — Мартынову охватила краткая досада — непонятно на что. Суворов нерешителен, холоден с нею? Нет. Ведет себя не как мужчина? Не то, настоящий мужчина всегда сдержан. Но не так же! Однако девушки не оставляют его без внимания. Какие бесстыжие, эти комсомолки! — Так в чем малом? — переспросил Суворов, провожая недоуменным взгля­ дом хихикающих девиц. — В малом, Георгий Николаевич, это вот что... Позволите, я обопрусь о вас? Камешек попал в туфель. Я не знаю многих фактов биографии Чехова, но мне кажет­ ся, он ценил миниатюрные вещи, любил собирать их, так как только коллекция напол­ няла его душу покоем и приносила в жизнь хоть какой-то смысл. Вы понимаете меня? — Об этом можно сказать проще, мама. У него каждый рассказ жемчужина, бриллиант, а все разом они, — как бриллианты в шкатулке. Суворов невольно взглянул на девочку. — Да, Надюша, но я имела в виду еще и другое. Он так сильно любил то, что любил, что просто боялся громадности своих чувств. Поэтому и растратил себя на маленькие шедевры. Ты, Надя, права, это бриллианты в шкатулке. — В той? — спросила Надя, как показалось Суворову, с особым значением взглянув на него. Суворов насторожился. Он уже стал забывать о шкатулке, бриллиантах, о разби- тои своей юности. Мартынова ничего не ответила дочери. ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ "Jglk АРХИВ