Сибирские огни, 2004, № 6

XXVIII В один из приездов в Перфиловку Суворов застал у стариков незнакомого муж­ чину лет тридцати, неприятных манер. Алексей Глотов (так представился он) появил­ ся на свет с единственным убеждением, что все на свете обязаны оказывать ему помощь. Есть такой разряд людей, которые, даже встретив эфиопа, сперва расспро­ сят его о северном сиянии, а потом возьмут у него в долг трешку. Суворову Глотов сразу же заявил: — Вы, Георгий Николаевич должны мне рассказать о Ленинских горах. — С чего вы взяли, что я вам чего-то должен? — осадил его Георгий Николае­ вич, но Глотова это ничуть не смутило, и он продолжал ходить за ним по пятам. — Ведь это они раньше назывались Воробьевы горы? — не унимался он. — Сударь, что вам от меня надо? — Нет, это я так,— был ответ. — Говорят, с них открывается вид на всю столицу? — Любопытство не порок, но порядочное свинство, — пробормотал Суворов. Он отвязался от Глотова, лишь когда предложил ему сходить за компанию и в уборную. Вечером Георгий Николаевич спросил у бабы Фени, что за тип появился в их доме. — Внучатый племянник дедова племянника, — сказала бабка и задумалась, что же она такое сказала.— Десятая вода на киселе. Неделю как объявился. Собирается в Москву съезжать. — А до этого, где жил? — В Грузии где-то. Суворов задумался. Не нравился ему ни сам Глотов, ни то, что он из Грузии, ни то, что он собирается в Москву. Он спросил деда, что за родственничка принес в их глухомань господь, и родственник ли он вообще. Оказалось, в самом деле дальний родственник. — Приехал и живет, — пожал плечами Иван Петрович. — Я не гоню. Пусть живет. Вот только балаболит шибко много. У меня от него в голове, словно мухи зеленые летают. Нарисовался Глотов и ввиду близости вечера попросил у Ивана Петровича са­ могону. — Я самогон не гоню, — отперся Иван Петрович. — Наливки и настойки делаю, бражку. — Да ну, не может быть! — заявил Глотов. — Настойки-то не на скипидаре делаете? — Вам же Иван Петрович, кажется, ясно сказал, что нет у него самогону. А для наливок и настоек, будет вам известно, водка идет, — не выдержал Суворов. — Водка тоже сойдет. Еще даже лучше, — не унимался Глотов. — За встречу? Иван Петрович, чувствуя себя крайне обязанным и конфузясь от этого, полез в шкаф за водкой, которую привозил ему Суворов исключительно для целительства. — Иван Петрович, не надо, — остановил его Суворов. — Я привез. Достаньте закусочки. Отметим мою премию. — На заводе дали? — поинтересовался Глотов. — Да, взял, пока дают, — сказал Суворов. — Всем, что ль? — Кто смел, тот и съел, — ответил Георгий Николаевич, разливая по стаканчи­ кам водку. Глотов заерзал на месте, как бы собравшись бежать туда, где дают. Придуривает­ ся, подумал Суворов, и от этого ему на душе стало нехорошо. — Ну, — провозгласил Суворов, — смелость города берет. За смелость. Эх, Иван Петрович, до чего ж славные маслята! Как лягушата. В Париже лягушек вместо грибов едят. — Фу, гадость какая! — перекрестилась баба Феня. А Иван Петрович с гордостью за отчизну крякнул: — Бивали мы их, в одна тысяча восемьсот двенадцатом! — А премию за что дали? — спросил Глотов. Суворов рассмеялся: — Никак и вы собрались ее получить?