Сибирские огни, 2004, № 6

открывал новую бутылку. Как-то под утро услышал стук в дверь. Ничего не сообра­ жая, Залесский открыл дверь. В дверях стоял Лавр с саблей. У Залесского волосы встали дыбом. «Вынимай свою саблю, вор!» — воскликнул Лавр. Бились впотьмах, наугад, ожесточенно, не чувствуя боли от ран. Лавр теснил Залесского к окну. Тот вскочил на широкий подоконник, и в этот момент стекло за его спиной лопнуло и пронзило ему левую лопатку. Боль парализовала его, и он молча вывалился во двор. Когда рассвело, на асфальте нашли труп мужчины в нижнем белье. Он держал шка­ тулку в руках, а под лопатку ему вонзился острый, как клинок, осколок стекла. На лице мужчины застыл ужас. В комнате, откуда он вывалился, не нашли ни докумен­ тов, ни предметов, по которым можно было восстановить, как звали его и кто он такой. Шкатулка?.. Пропала. Фюйть... В третьем зале Оружейной палаты. Или седь­ мом. Треснутая такая... Последние слова Софья промолвила заплетающимся языком. Она склонила голо­ ву на стол и уснула. Шел первый час ночи. Гости на цыпочках покинули комнату. — Софья — чудо! — взволнованно шептали они в прихожей, сверля глазами Суворова. — Какой голос! Как она рассказывает! Она актриса? Это что, из новой пьесы? Неужели Булгаков? Продолжение «Турбиных»? Но как она вас подвела под потомка полководца Суворова!.. — Да какой там потомок? Внук крепостного из Орловской губернии!.. — вос­ кликнул Суворов, пытаясь судорожно вспомнить какое-нибудь слово попроще. — Рабкрин! — Просто удивительно! Мы заслушались! Ее только в театр Революции! Да-да, она не уступит Бабановой! Не прячьте ее от общественности, Георгий Николаевич! — Да не прячу я ее. Она только сегодня приехала ко мне,— устало сказал он. Суворов бережно переложил Софью на кровать, прикрыл ее одеялом, а сам всю ночь просидел за двумя оставшимися бутылками превосходного грузинского вина, от которого ему пять лет назад было так горько, а сегодня ничуть не слаще. Светила полная луна. Снег лежал пухлый и тихий. От того, что он серебрился в свете луны, возникло странное чувство несовместимости его мягкости и жесткости. Совсем как я, подумал Суворов. Стало светать. Софья все спала. Надо было идти на работу, но никуда не хотелось идти. Он вдруг подумал, что согласен сидеть вот так до скончания века в этой комнатке, только чтобы рядом спала Софья. Спала, но не просыпалась! Небо напоминало голову седого хмурого старика. Вот он откуда, верховный бог всех мифологий, подумал Георгий и не успел попросить его (небо) о сокровенном, как Софья проснулась и сладко потянулась в кровати. XXIV — Пошел на работу, — сказал Суворов. — Приду часа в три. Скучать не бу­ дешь? — Как сладко спалось. Сто лет так не спалось. Снилось, знаешь что? Снился дом, в котором мы все пели и плясали. Второй этаж и разбитое окно снилось. Дорога, белая луна над ней, синие тени, ледяная вода, черная кровь на руке... Помнишь? Георгий понял, что Софья вспомнила ту ночь, когда она выпрыгнула с Лавром в окно. — У тебя жар,— сказала Софья, пощупав ему лоб. — Как придешь с работы, тут же марш в постель! Ты что, всю ночь так и просидел у окна? — Просидел, — признался Георгий и зевнул. — Я же говорила тебе вчера: валетиком. Вот дурачок! — Ну, я пошел. — А поцеловать меня? — на глаза Софьи навернулись слезы. Георгию стало не по себе. Ему показалось вдруг, что Софья воспринимает его, как Лавра. А когда он идет, как неизбежное дополнение к Лавру, и где он, Георгий, не может быть Лавром, у нее и выплывает «младший брат», «валетиком»... Он поцело­ вал ее в щеку, она улыбнулась. — Вот, это совсем другое дело. Я столько ехала к нему, а он, как неродной! Ключ оставь. С тяжелым сердцем Георгий покинул комнату, и те несколько часов, что провел он в транспорте и на кафедре, никак не развеяли его тягостных мыслей. Одно понял совер­ ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ АРХИВ