Сибирские огни, 2004, № 6

— Иван Васильевич, вы меня пугаете. Что значит, был. Был — сын? — Крепитесь, Наталья Александровна... Странно, что все произошло именно на реке Рымнике. На ней ваш отец заслужил титул графа, а ваш брат за моего сына отдал свою жизнь... Графиня показалось, что она уже слышала где-то эти слова. Она их уже знала. Вот оно, вот! — ...Аркадий Александрович... Генерал Суворов кинулся в воду спасать моего сына, простого солдата, и... утонул. Как жаль, 25 лет всего, какая будущность!.. — Умоляю вас, Иван Васильевич... — Приношу еще раз извинения за неурочный визит, за боль, что вам доставил. Простите старика, ради бога. Не поминайте лихом, Наталья Александровна. Залесский покинул дом графини Зубовой. На столике рядом со шкатулкой сто­ яли две коробушки, в которых, может быть, и заключались два состояния, но которые были не в состоянии вернуть Наталье ни отца, ни брата. Вот и осталась я одна, думала Суворочка, что мне эти холодные камешки? Они не согреют меня ни сейчас, ни потом, как не согревали и тогда. Да и кого они могут согреть, если их не употребить на добрые дела? Что же мы ни разу втроем не пора­ довались жизни вместе? XVII Елена уже привыкла к тому, что в начале лета ей говорили: — Николай устал, едет в Варну, а ты езжай на Шелковичиху, присмотри за дачей. И он ехал в Варну, она на Шелковичиху. Нет-нет, она не ревновала его к возмож­ ным приключениям на беззаботных песках. Он, как ей казалось, не опускался до этого, да и ей, по большому счету, уже и самой стало все равно. Ведь все равно он отдыхал, а значит, и жил часть ее жизни без нее! Часть всегда больше целого, если в этой части сосредоточена твоя боль. Или любовь. А когда она в первый раз сама достала через «Спутник» путевку, почти бесплат­ ную, в Чехословакию, свекровь, подняв брови, удивилась: — Позвольте, а кто будет вести хозяйство, содержать дом, подавать профессору чай? Тут Елена вспылила и уехала с гулко бьющимся сердцем в Прагу. Когда верну­ лась, с ней полгода не разговаривали, хотя она привезла всем приличные подарки. Свекру кожаное портмоне и коробку карандашей «Кохинор», свекрови японский зонтик, а мужу замечательный ликер «Бехеровка» и белые штаны, чтоб было в чем ездить в Варну. Почему нам, бабам, нравятся мужики в белых штанах? И почему мужики думают, что нам нравятся их белые штаны? От Праги она пришла в восторг. Из вагона поезда «Москва—Прага» она вышла под ясное небо, с которого июльское солнце разогревало гранитные и каменные акры чешской столицы. И как здорово, что старинный мост или узкая извилистая улочка — не просто мост или улочка пятнадцатого века, а мост и улочка из века пятнадцатого в век нынешний! Тут же она взяла очень вкусное мороженое в хрупком, тающем во рту вафель­ ном стаканчике — его улитку заполняли малиновой пастой из автомата, бутылочку воды, здесь все поголовно пили воду из бутылочек, и пока группа занималась, кто чем, сидела на скамейке, болтала, как девочка, ногами, лизала мороженое и отпива­ ла из бутылки воду. Елена достала из сумки путеводитель и положила его на колени. На обложке была река, каменный мост, купола храмов, голубое небо над ними с белыми облач­ ками — точно такой же день, как сегодня. Это к удаче. Елена пригляделась к фотогра­ фии, вообразив, что она тоже должна быть где-то в ее глубине. Во-он там. И вдруг в момент, когда душа ее пела, и вся она наслаждалась чувством, свой­ ственным только юности, чувством предчувствия чувств, чувством, которое она уже и не думала когда-либо опять испытать, ей на несколько секунд стало необъясни­ мо тревожно. Ей вдруг показалось, что она крадет у самой себя нечто огромное, что соразмерно будущей жизни. Она даже зажмурилась, сжалась и пыталась понять, что же это такое свалилось на нее. Но эта волна, как чей-то тяжелый взгляд или туча, прошла, и как ее не было. И только когда легла в постель и стала погружаться в сон под легкий шум в голове от пльзеньского пива, поняла, что ей на вокзальной скамей­ ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ ДОГм АРХИВ