Сибирские огни, 2004, № 6

— Но позвольте, граф, — она разобрала, что он граф, — кому как не ему, это и передать? Приезжий вдруг стал меньше ростом. Он тихо произнес: — Как, графиня, вы разве не знаете? Вот оно! — ударило Наталье Александровне в голову, а еще раньше в сердце. — Что я должна знать? — сдерживая себя, спросила она. — Вы мне позволите пройти? Прошу прощения за столь неурочный визит. — Проходите, — Наталья Александровна пригласила гостя пройти в апартамен­ ты. — Простите, ваше имя? Я не расслышала. — Граф Залесский, Иван Васильевич. — А, я встречала вашу фамилию, — вспомнила она, — в батюшкином списке кредиторов. В те тяжкие для него дни, когда он потерял высочайшее благорасполо­ жение, с него многие потребовали вернуть долг. Вы были в самом начале списка. — Вполне вероятно, — приезжий потянул за шнурок и извлек из мешочка шка­ тулку редкой работы. — Эта шкатулка имеет прямое отношение к тому долгу. Это шкатулка вашего батюшки. — Но я никогда не видела ее. — Ничего удивительного. Думаю, он стыдился ее. — Стыдился? — Да, стыдился. Весьма редкое по нынешним временам чувство. Большинству не ведомо, что это такое. Вам, верно, будет любопытно, сударыня, узнать об истории этой шкатулки? Наталья Александровна поняла, что граф затягивает главный разговор, но она не могла прервать его так просто и спросить про... спросить про... Она распорядилась подать водки и глубоко вздохнула. Пусть идет все, как идет. Граф после водки несколько расслабился. Странно, думала графиня, заметив в госте несвойственную графскому званию робость. Ее щемило недоброе предчув­ ствие. Робость от этого, подумала она, он не решается сообщить мне о чем-то глав­ ном. — Эту шкатулку... Да, я же вам не показал еще, что это за предмет. Полюбуй­ тесь! Граф вставил сбоку шкатулки маленький ключик, повернул его три раза, открыл крышку и извлек изнутри две квадратные коробушки, белого и синего цвета. — Надеюсь, на этом чудеса исчерпали себя? — попыталась улыбнуться гра­ финя. — Пожалуйте,— Залесский нажал на кнопочки и открыл разом обе коробочки. В одной были сапфиры, в другой алмазы. — Какая прелесть! — невольно восхитилась хозяйка. — Не только, — заметил граф, поиграв обеими коробушками. — Еще и целое состояние. Даже два. Чужим состоянием своего не приумножить, — многозначи­ тельно добавил он. — Граф, прошу вас — объяснитесь. Я не совсем понимаю, что это все значит? Шкатулка? Чья она, в конце концов? Аркадий? Она не хотела произносить имя брата, но произнесла, и голос ее на нем дрогнул. Залесский опять выпил водки. — Ваш батюшка, не мне вам говорить, своей великою победой и такою же великой болью почитал взятие Измаила. Никто не мог поверить, что его можно взять. Ну да ваш отец многих перевел в свою веру. В том числе и меня. Но обо мне не будем. Наталья Александровна почуяла, что граф неспроста обмолвился про сеоя и про свою веру, но не стала возражать. Раз сказал, что не будем, значит, первый же и станет о себе говорить. — Прежде всего должен вам доложить, любезнейшая Наталья Александровна, что ни в одном реестре, указе или даже записке вы не найдете ни малейшего упоми­ нания о сей шкатулке и ее содержимом, хотя она была подарена Александру Василь­ евичу самой государыней. — Вы, любезнейший Иван Васильевич, упомянули, что она как-то связана с Измаилом и стыдом Александра Васильевича? Стыдом — я правильно поняла? — Правильно. Ему было стыдно оттого, что императрица и весь ее двор сделали вид, что Измаил не крепость, а татарская халупа, и ему нет подобающего места в ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ АРХИВ