Сибирские огни, 2004, № 6

Но тут его посетила идея... И он снова вплыл в это сплетение проводов, чтобы взглянуть на него изнутри и представить себя этим скульптурным каркасом. Вот тогда, если только это получит­ ся, представив себя скульптурным каркасом, превратившись в него на некоторое время, можно будет увидеть мир таким, каким видит его скульптура... Это очень его интересовало. Потому что, полагал он, если человек ищет в мире признаки присутствия чего- то живого, то камень или скульптура должны видеть в том же мире что-то совсем другое. Например, тайную жизнь мертвых предметов. Стен, камней. Мелких песчинок. Скал... Жизнь ленты асфальта, которую мы называем дорогой... Боря втиснулся в это сплетение проводов, как карась в мотню рыбацкого бред­ ня, ощутив всем телом, кожей... трудно сказать, чем ... ощутив всю оплетающую его сеть... И— превратился в нее. Запульсировали сигналы, нервными толчками пробивающиеся через его тело... Тонкими струйками потекло тепло электричества... И появился звук. Какой-то мощный разряд щелкнул в его мозгу. Ужас охватил все его существо. Он понял, что он, он— старый и вечно молодой скульптор! — превратился в телеви­ зионный канал— тот самый канал, что всегда вызывал у него дикое, бешеное раздра­ жение. «Каналья!»— хотел он вскричать, но вместо этого плоским голосом дикторши произнес: — .. .завершился со счетом 2:0. Он резко дернулся, пытаясь извернуться всем телом, чтобы освободиться, выр­ ваться из этой сети, но единственное, что из этого получилось— он увидел ту самую дикторшу, торопливо складывающую в папку исписанные листки бумаги. Рядом стоял экран монитора, на котором показывали рекламный ролик. «Нет!» — хочется вскричать ему, но на экране уже пробегают титры эротичес­ кого триллера, и приятный американский мужчина что-то произносит хорошо по­ ставленным голосом нашего московского актера. Боря мучается, ощущая, как сквозь его тело протекают, пульсируя, сигналы — и вытекают из него в вечерний эфир родного города, чтобы там, в сотнях тысяч квар­ тир, развернуться на экранах телевизоров в глупую и нелепую картинку. Ему прон­ зительно стыдно, что это он — он! — корпит усталых людей этим бессовестным мылом. Но фильм продолжается, пока его не перебивает реклама... А потом снова течет мыло... Снова реклама... Мыло... Реклама... И крутой боевик. Появляется фигура Шварценеггера, своими прямыми линиями очень похожая на жестянку из-под китайского чая, увиденную в объектив телескопа. И эта жестянка внушительно и серьезно шествует куда-то по своим, свойственным подросткам, де­ лам торжественной поступью дрессированного носорога... «Вот, — разочарованно думает Боря, — вот...» И тут же начинает оправдываться, объясняя самому себе, что в этом мелком и мелочном безобразии вовсе нет его вины, потому что все это происходит и сверша­ ется помимо его воли. Потому что у него в этом нет никакой потребности. И он бы никогда... И снова возникает реклама. А потом начинается последняя, ночная программа новостей, и вместе с этой программой Боря вновь заглядывает в сотни тысяч квартир — плоскими глазами и жидкой челкой, — чтобы сообщить главную новость: — .. .в Новосибирске наступила зима... 137 НИКОЛАЙ МЯСНИКОВ ЛЮБОВЬ. ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ...