Сибирские огни, 2004, № 6

НИКОЛАЙ МЯСНИКОВ 'J&m ЛЮБОВЬ. ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ... Розовая глина привычно легла в костлявые пальцы, размягченный ком сам со­ бой разделился на части, и из каждой постепенно получилась фигурка, что-то очень напоминающая своей изящной формой. Трудно сказать — что. Фигурки выстраивались на столе в некий неровный ряд, как танцоры на дере­ венской свадьбе, и каждую фигурку, закончив, Боря отмечал глотком водки. За окном сгущались сумерки, в голове слегка шумело, но именно в этот час и именно в этом состоянии ему работалось лучше всего. Он грустно осмотрел бутылку, привычно удивляясь тому, что жидкости в ней осталось мало, потом перевел взгляд на глину, которой осталось гораздо больше, и снова посмотрел на бутылку. Мало, подумал он, мало. Надо бы оставить на завтра. И, придя к этому разумному решению, Боря быстро налил себе стопочку до половины, выпил и снова взялся за глину. Жесткие пальцы размяли тугой ком, и из этого кома вновь стала вырастать некая форма, в которую внимательно вглядывались выцветшие глаза несколько выпившего человека. И эти выцветшие глаза в этой загадочной форме, словно созданной из пружин и спиралей, видели не вещь и не отражение вещи, а нечто иное, обладающее каким-то величественным, космическим смыслом... Но именно в это время, именно на этой фигурке, водка внезапно кончилась. Боря грустно вздохнул, вымыл руки, выкурил пару сигарет и лег на диван. Натянул на себя одеяло. Глянул на серый экран давно не работающего телевизора. Погасил свет. И погрузился в созерцание образов, кружившихся в его нетрезвой голове. Некоторое время он провел в этом созерцании, но потом образы будущих скуль­ птур стали куда-то отступать, растворяясь в серовато-жемчужной дымке, дымка сгу­ стилась, превращаясь в тяжелый мрак, и Боря утонул в этом мраке. Он долго плыл в плотной тяжелой темноте, тяжелой настолько, что его усталое тело казалось абсолютно невесомым, пока сквозь крепко сомкнутые веки не проник слабый свет. Мерцающие пятна становились все ярче и ярче, потом очертания их медленно обрели форму, и Боря увидел большое серое здание. Широкие окна светились желтым и голубым. Вдоль стен стояли какие-то желез­ ные шкафы. На окнах висели ящики кондиционеров. Серые стены вдруг стали прозрачными, и Боря вплыл в здание сквозь эти про­ зрачные стены, не ощущая каких-либо препятствий и не чувствуя своего тела... Он проплыл через съемочные павильоны, увешанные софитами и заставлен­ ные телекамерами, через какие-то подсобки, гардеробы и кабинеты, сквозь тела людей, бегающих с этажа на этаж в странном припадке непонятной суеты. Телевидение, понял Боря, телевидение. И, увидев в каком-то павильоне молодую дикторшу, быстро и беззвучно шеве­ лящую губами, он понял, в какую именно телекомпанию он попал. Точнее сказать, приплыл... Боря выругался сквозь зубы, разглядывая это дурно наряженное подобие еще молодой женщины, вгляделся в бесцветные глаза под реденькой челкой, но потом его взгляд привлек провод, изящной спиралью выбегающий из-под дикторского стола, прячущийся за нелепой декорацией, и снова возникающий возле какой-то коробки, к которой с разных сторон струились другие провода. Взгляд его устремился за этими разбегающимися проводами. Провода ползли по полу, взбирались на стены, снова сползали вниз, но уже в другом помещении, обходили выступы стен, втекали в какие-то шкафы и коробки и снова вытекали из них... Боря отплыл чуть-чуть в сторону, пытаясь увидеть разом этот объемный при­ чудливый рисунок, возникающий из сложного сплетения проводов, и увидел, что этот рисунок очень напоминает каркас какой-то огромной геометрической скульп­ туры. 136