Сибирские огни, 2004, № 6

НИКОЛАЙ МЯСНИКОВ Ь&Ём ЛЮБОВЬ. ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ... Время прошло. Но каждый раз, когда я включаю телевизор и вижу очередное полуголое тело очередной популярной певицы, чьи лица и имена никак не удерживаются памятью, я вспоминаю эти случайные и незначительные события давно ушедшей эпохи, и снова всплывает эта привычная мысль: «А что еще могло родиться в наших поселках?..» ЧУЖИЕ ПИСЬМА Иногда она исчезала из его жизни, и тогда он оставался один. А потом приходило письмо, и он писал ей ответ. И в этих письмах он подробно перечислял те дела, которые успел сделать, пока ее не было рядом — как будто чувствовал себя обязанным отчитаться за тот кусочек жизни, что прожил отдельно от нее. И поскольку этот кусочек жизни был прожит отдельно, как-то само собой воз­ никало чувство вины — будто он украл это время у нее, отнял из той жизни, что они должны были прожить вместе. «Вот приехал из Барнаула и очень расстроился, что ты была здесь, и мы снова не встретились. Жизнь без тебя как-то теряет смысл, и надо принуждать себя шевелиться, но что-то все-таки делается, и даже больше, чем обычно. Приехал и теперь пытаюсь навести в этом доме хоть какой-нибудь порядок. Пусть весьма приблизительный. Привез тебе маленький подарочек — вот он. Стоят на столе две аккуратные коробочки и ждут тебя. А тебя нет. Перебираю эту квартиру, все эти изношенные носки, треснувшие тарелки, какие-то записочки на отдельных листках бумаги, книги, которые уж е никто не будет читать, и думаю о том, какой же все-таки сумасшедший дом мы с тобой создали. Дом, в котором невозможно жить, и невозможно думать, и невозможно рабо­ тать, и трудно дышать... Выкинуть бы все и начать снова — как двадцать лет назад, будто всей этой жизни не было. Но — не получится. Слишком глубоко впита­ лось... Ты не будешь упрекать меня за то, что я навожу порядок в твоих вещах?..» А потом он тоже уезжал из этой пустой квартиры, и снова возвращался, волну­ ясь и надеясь, что вот сейчас он подойдет к дому и увидит, как в наступивших сумер­ ках желтовато светятся окна, и это будет означать, что она вернулась, и дом на какое- то время ожил. Но окна оставались темными, в подъезде по-прежнему пахло пылью, а в почто­ вом ящике его ожидал голубой конверт, подписанный женской рукой. Но это был почерк другой женщины. Он заваривал себе чай, и в третий, в четвертый раз брал в руки письмо, перечи­ тывал, пытаясь понять, увидеть эту чужую, иную жизнь, происходящую в другом городе и другом мире, где он так давно не был, что за это время этот мир должен был измениться до неузнаваемости. И уже потом, угадав тот вопрос, что таился за строчками письма, он садился за стол, придвигал настольную лампу и писал ответ. «...Вот скажи мне, что ты ждешь от этих случайных мужчин? Ты ведь знаешь, что все они случайны. Но так и стремишься любить — безвоз­ вратно, — потому чтоу них ничего нет, и им нечем вернуть. Они первый раз в этой жизни и еще не успели накопить долги. И поэтому еще не научились отдавать. Так и я любил своих женщин, которые всегда оставались чужими. И они тоже ничего не могли отдать... 126