Сибирские огни, 2004, № 6

ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ тш АРХИВ Суворов, несмотря на слабость, заказал в ректорате билет до Ленинграда и об­ ратно. Навел справки, ему дали адрес, где она похоронена. Там кладбища не оста­ лось, добавили при этом. Увы, для Адалии Львовны на земле не нашлось места. Тогда Суворов поехал не место дуэли брата с Залесским. Во всем мире из всех Суворовых и Бахметьевых остался один я, думал Георгий Николаевич. Неужели больше никого нет? Все семьи в России, как клубок, намотанный из обрывков ниток. Каково же было его удивление, когда он увидел гранитный камень, по центру камня крест, а ниже «СПИТЕ СПОКОЙНО 1888 v 1921». И больше ничего. Это тетушка поставила, подумал Суворов и не смог удержать слезы. Он обошел надгробие вокруг и остано­ вился, как вкопанный. С другой стороны был точно такой же по размеру камень. На камне было выбито «ЛАВР у СОФЬЯ у СЕРГЕЙ». Лавр и Сергей с краев, Софья посе­ редине. И все вместе. Суворов направился к домику, стоявшему неподалеку, расспросить, кто и когда поставил этот камень. Ему навстречу, словно поджидал, вышел дедок. Попросил закурить и долго и обстоятельно, под трескучий кашель, рассказывал Суворову о том, как в тридцать пятом году женщина (еще ягодка) и два мужика при ней (оба мухомора) привезли на телеге этот камень и установили его аккурат на этом самом месте, где он сейчас и находится. — Да, на энтом самом месте, — дедок огляделся. — Чтоб мне с этого места не сойти. Порох-то со всех сторон землю взрыл, вон, вон, вон, а тут чисто. Помянуть приехали? У меня у самого сегодня поминки. Маманю поминаю. Переборщила она малость: шнапсу хватила лишку и не дожила до 104 лет трех дней. — Соболезную... А куда женщина делась? — Баба-то? — хитро взглянул дедок на Суворова. — А куда бабе деться? Бабе туда-сюда, и вся ее простора действий. В пределах возможностей. Убечь — ей никуда от своей природы не убечь. Вспрыгнула на телегу и укатила. — И больше не приезжала? — Ну, как не приезжала? Никотином еще не побалуете? Весьма душистый от него эффект. — Угощайтесь, — Суворов протянул пачку, — забирайте всю. — Я их перед сном буду пользовать. Для ароматизации мозгов и внушения им легкости. — Так как? — подбодрил он старика. — Приезжала, — сказал дедок, уже не дурачась. — Несколько раз, в одно и то же время, по первому снежку. Все одна, а один раз, перед войной, с какой-то граждан­ кой в шляпе. Чудная шляпа такая, отродясь не видывал. А война началась, и все... Суворов решил, что история на этом и обрывается. Старик долго примерялся к пачке, крякнул, достал коричневыми пальцами сигарету и с наслаждением закурил ее. Блаженство, как белая овечка, гуляло по его перепаханному годами лицу. — Привезли ее осенью сорок первого, — продолжил дед,— также вот на телеге два мужика и та гражданка в шляпе, и похоронили аккурат тут, под этим камнем. В гробу. Гроб справный, с кистями, под трикотажем. Сказывали, она им за это большу­ щие деньги дала, целый поселок можно похоронить. А та гражданка в шляпе, значит, надзирала за их усердием. — Еще говорили что? — Еще? Жалели, что в жизни человека хоронят один лишь раз. Суворов передернулся и с отчаянием поглядел окрест. Не простившись, он по­ брел в сторону шоссе. — Да, — вернулся он к дедку,— там три имени. Ничего не сказывали мужики? — Ничего. А и так все ясно, — подмигнул старик. — Как это там у вас в городе, любовный трехугольник? Вот они его и сколотили сами себе. — А второй камень кто поставил? — спросил Георгий Николаевич. — Это еще при Ульянове-Ленине было. Я тогда в другой стороне был. Сказыва­ ют, однако, баба. Тоже в шляпе. Может, та же? А, может, которая третья средь этих. В основном бабы ставят памятники. Кому еще помнить о мужиках? Мы-то всё больше поминаем, а помнят они. Елена поцеловала фотографию ребенка, словно это был не свекор, а ее, так и не родившийся сын, и расплакалась от страшной тоски. 110