Сибирские огни, 2003, № 6

АЛЕКСЕЙ ГОРШЕНИН НЕСОВПАВШИЙ (АНАТОМИЯ САМОУБИЙСТВА) занялся. Двести лет спесивые его обитатели ни перед кем не желали склоняться, а тут, когда ни твердой руки не стало, ни кнута, и вовсе выпряглись. Бросились новые кормчие статус-кво под названием «конституционный порядок» восстанавливать, да не тут-то было — фига уже не в кармане, а перед самым их носом торчала. Оскорбительная такая волосатая фига, провонявшая овечьей шерстью и звериным горским потом. Договориться, пряничком угостить, чтоб успокоились, западло по­ казалось, решили, что кнут надежнее. Забыли только, что и кнут надо уметь дер­ жать. А то, неровен час, тебя же твоим кнутом и перетянут. Так оно и вышло. Тем более что дети гор не только по части кнута были большие специалисты. Они и лицедеями оказались отменными. Не дай Бог их задеть, даже голосом построжеть! Уж такой концерт с выходом на мировую общественность закатывали, такую тра­ гедию с поруганием прав человека разыгрывали, вышибая праведный гнев и со­ страдательные слезы у добропорядочного человечества, что даже привычных ко всему кормчих приводили в смятение. Поминутно оглядываясь за «бугор», из-за которого доносились голоса в защиту горских овечек вперемешку с угрозами в адрес их обидчиков, кормчие начинали паниковать, делать глупости. Нашелся и возле кормчих кое-кто, кому весь этот сыр-бор на руку оказался, кто свой темный интерес в нем ловко прятал, с теми же лицедействующими овечками снюхавшись. В конце концов запутавшись окончательно, кормчие решили просто разрубить «гор­ диев узел». Тем более что ни они, ни их предшественники ничего другого, кроме как пустить юшку, не умели. И вот бравый, но без печати интеллекта на челе, генерал, только что занявший кресло министра обороны, взялся уверять общественность, что никакой горской проблемы не существует и ему для ее решения достаточно полка ВДВ на пару часи­ ков. Но прошла неделя, вторая, третья, и оказалось, что военный коготок все основа­ тельнее увязает в теснине гор. Все чаще стали сообщать о погибших. Войну никто не объявлял, а счет их шел уже не на десятки, на сотни. И как тут было Переваловым не опасаться за сына, как не бояться, что будет убит, ранен или станет горским рабом, отрежут ему уши, пальцы, а то и голову, как нередко водится у этого народа-зверя... Не дождавшись от Николая Федоровича решительных действий, жена Перева­ лова взяла инициативу в свои руки. Где, по каким кабинетам она бегала, с кем и о чем договаривалась, чего давала-обещала (личные-то сбережения после эпопеи с пирамидой были у нее на нуле), Перевалов не знал, но однажды, когда до отправки сына оставались считанные дни, сияющая супруга объявила ему, что куда-куда, но туда их сынуля точно не попадет. Это ей твердо пообещали. И с победным презре­ нием — эх, ты, тюфячок, рохля, никчемный человечек! — посмотрела на мужа. Поначалу обещания действительно сбывались. Горская язва кровоточила в за­ падной стороне, а эшелон с новобранцами, среди которых был и их сын, ушел далеко на восток, к Великому океану, куда, казалось, никакая война не дотянется. Но и полгода не прошло, как письма от сына стали приходить именно оттуда, с запада. Всего и было их два-три, где он сообщал, что вокруг высокие красивые горы со снежными вершинами и черные, как вороны, гортанно-крикливые, высокомер­ ные и злые, готовые даже взглядом убить, аборигены. Потом письма приходить перестали, и наступила полная неизвестность. Запро­ сы в постоянное расположение части давали только один ответ: солдат такой-то в командировке, а где — военная тайна. В штабе округа от толпы солдатских родите­ лей, осаждавших строго охраняемые подъезды, отмахивались, как от назойливых мух. Военные решали важные стратегические задачи, и заниматься едва оторвавши­ мися от мамкиных юбок салажатами им было некогда. А вести из мятежной республики, куда угодил-таки их сын, приходили все мрач­ ней и тревожней: каждый день подбитая и сожженная боевая техника, новые и новые убитые и раненые. Чувствовалось, как ни пытались кормчие доказать обратное, шла там настоящая война. Замирая сердцем, Переваловы включали радио или телевизор и со страхом внимали тому, что происходило у подножья высоких красивых гор,