Сибирские огни, 2003, № 6

АЛЕКСЕЙ ГОРШЕНИН У & Щ НЕСОВПАВШИЙ (АНАТОМИЯ САМОУБИЙСТВА) мимо никак не пронесет, стали уверять всех, что нет ничего страшного, а есть новый курс к земле еще более лакомой, где всем воздастся по уму и таланту и даже сверх того, только вот на нем возникли некоторые естественные преграды, которые, заж­ мурившись, и очередной раз покрепче затянув пояса, надо преодолеть. Начавшиеся перемены не обошли и КБ, где работал Перевалов. На одном из партсобраний пришел черед и Николая Федоровича держать отчет в том, как он перестраивается в связи с новыми условиями (как делали до него и другие сослужив­ цы). Но вместо того, чтобы, как и они, потолочь воду в ступе, Перевалов честно сознался: — Извините, товарищи, но я никак не пойму, куда и зачем я должен перестраи­ ваться. Я плохо работаю? Делаю что-то не так? Скажите тогда — что? А может, я — пропащий алкоголик, хулиган, аморальный тип?.. Собрание безмолвствовало. Ничего плохого коллеги про Николая Федоровича сказать не могли. Специалист классный. По работе — только благодарности да пре­ мии. На Доске почета висит. Но главное— действительно работает, а не отрабатывает, как некоторые. Душа в деле чувствуется. Да и в общении мужик нормальный: ровный, доброжелательный; едва ли у них в КБ найдется человек, который бы на него зуб имел. В порочащих его связях тоже вроде не замечен. Но даже если и ускользнул от всевидя­ щего ока общественности какой-нибудь производственный романчик — велика ли беда! Хотя и не бабник, но мужчина он привлекательный. Женщины охотно подтвер­ дят. И рост есть, и стать. Лицо, правда, обыкновенное, не особо запоминающееся. В толпе мимо пройдет — и внимания не обратишь. Ну, так с лица ж воду не пить... Так что, как ни крути, а ведь прав, наверное, Перевалов: какая нужда ему пере­ страиваться? Ну а поскольку та же крамольная мыслишка относительно себя люби­ мого тлела-шаяла, готовая вот-вот разгореться, внутри почти каждого из присутству­ ющих, парторг, чутко уловивший это настроение, решительно взял инициативу на себя. Язык у него был подвешен, запудрить мозги умел, потому и комиссарствовал в КБ который уже год. Ты, Перевалов, говорил он, не понимаешь сути текущего момента. А суть за­ ключается в том, что наша экономическая машина за многие десятилетия напряжен­ ной работы изрядно поизносилась и требует основательного ремонта всех узлов и деталей. Но для его осуществления надо переналадить в нужный режим работу об­ служивающего персонала, то есть нас с вами, всего общества. Останавливать маши­ ну нельзя, ремонтировать придется на ходу. Отсюда сложность и ответственность задачи, которой нам надо проникнуться, — втолковывал неразумному Перевалову парторг. Перевалов попытался представить себе некую громоздкую, непонятного назна­ чения машину, внешне смахивающую на видавший виды комбайн, участвовавший во многих хлебных битвах. Вокруг, нещадно дымя цигарками, топчутся мужики в промасленных спецовках и, перебивая друг друга, думают бесконечную думу о капре­ монте. Дума эта облекается в многозначительное почесывание затылков, цокание языками, сокрушенное качание головами, ну и, разумеется, в густо проперченные ненормативной лексикой словесные потоки. Главный же смысл ее, думы, укладыва­ ется в два непреходящих вечных вопроса-ответа: «Что делать-то, мужики?» — «Да хрен его знает!» И еще в одну фразу-надежду: «Вот приедет механик, он разберет­ ся. ..» Приезжает механик, ходит вокруг машины, чешет в затылке, сокрушенно взды­ хает — до чего машину довели, матюгается, а когда спрашивают, что же с ней делать, разводит руками и произносит все то же сакраментальное: «Хрен бы его знал!» А машинешка все надсаднее чихает, кашляет, скрипит железными суставами, все жа­ лобнее стонет, прося о помощи. А мужики продолжают топтаться возле больной и гадать, сколько ей еще осталось. В одном из этих мужиков Перевалов увидел вдруг себя, и ему стало стыдно. Но тут же подумалось, что, наверное, куда больше стыдиться надо механику, не имею­ щего понятия, как ремонтировать машину...