Сибирские огни, 2003, № 6

— А кто он? — Сосед мой, Николай Федорович... Перевалов, кажется, фамилия, — с готов­ ностью сообщил стражу порядка хозяин эрделя. — Чего-то я его не припоминаю... — наморщил лоб участковый. — Он недавно в нашем доме. С год, наверное. После размена квартиры. Очень тихо жил, сам по себе, незаметно, — сказал хозяин эрделя. — Потому и не запомнил, коли не пил человек, не скандалил, не хулиганил, не судился, — заметил участковому дворник. — А за ним ничего такого не водилось? — с сомнением покрутил в воздухе растопыренной пятерней милиционер. — Не много я с ним общался, но, по-моему, вполне приличный интеллигент­ ный человек, — возразил хозяин эрделя. —-А чем он занимался? — спросил участковый. — Когда-то вроде в каком-то КБ работал, потом — кто его знает... — пожал плечами сосед и добавил: — И кто только сейчас чем не занимается! Чем раньше, может, и не приснилось бы. — Зачем же тогда он, интеллигентный человек, в петлю полез? — ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос участковый. — Так пишет же: не совпал, — напомнил о записке слесарь. — Не сумел, значит, к нынешней жизни приспособиться. — К ней, заразе, пожалуй, приспособишься, ежели утром встаешь и не знаешь, что будет вечером, — проворчал дворник. — Ладно, — вздохнул участковый. — Сообщим в отделение и в «скорую» да будем оформлять. Надо бы родственников известить. Есть у него кто-нибудь? — спросил он, выходя из ванной. — Этого я не знаю, — развел руками сосед. 1 Нельзя сказать, что жизнь Николая Федоровича Перевалова пошла под уклон внезапно. Он, во всяком случае, какого-то особого переломного момента в ней не помнил. Вроде катилось все себе обычным заведенным порядком: школа, вуз, моло­ дой инженер-электронщик в проектном «ящике», работающем на оборонку и кос­ мос, и два десятка лет неспешной карьеры от стажера до ГИПа (главного инженера проектов). Утром — на службу в переполненном транспорте, вечером тем же мака- ром— домой. В промежутках — вороха «калек» и «синек» с чертежами, «пояснитель­ ных записок» и служебных циркуляров, которыми постоянно был завален рабочий стол, вечный домоклов меч производственного плана над головой, летучки и профсо­ юзные собрания, анекдоты и треп в курилке, праздничные демонстрации, ну и, конеч­ но же, с несокрушимой регулярностью выверенного электронного механизма — аванс, получка, прогрессивка, венчавшие творческий труд многочисленного коллектива. Похожей жизнью жили родители Перевалова, такие же итээровцы, несметное число других людей самых разных возрастов и профессий вокруг, а потому казалось, что она столь же естественна и незыблема, как и звездное небо над головой. Но, как известно, даже расположение звезд на небе меняется — что уж тут говорить о жизни человеческой... То, что жизнь становится другой, Перевалов почувствовал далеко не вдруг. Хотя лучше бы уж сразу швырнули в водоворот: выплыл — молодец, нет — такова твоя планида. В том-то и дело, что невообразимых размеров плот их страны, название которой умещалось в аббревиатуру из четырех букв, связанный из бревен и бревешек «рес­ публик свободных», краев и областей, долгое время сплавлявшийся туда, где вроде бы лежала земля обетованная «равенства и братства», курс свой сменил не сразу. Скорее всего, кормчие и лоцманы поначалу просто проморгали нужный пово­ рот, а потом, когда заметили впереди на пути нешуточные пороги и поняли, что АЛЕКСЕЙ ГОРШЕНИН НЕСОВПАВШИЙ (АНАТОМИЯ САМОУБИЙСТВА)