Сибирские огни, 2003, № 6

ВЯЧЕСЛАВ СОФРОНОВ ОТРЕШЕННЫЕ ЛЮДИ свет нового рода. И передается тот обычай от отца к сыну, продолжая жить бок о бок с иным, но столь близким человеку миром тайги. Иначе... быть здесь пустыне, без­ жизненной и мертвой. Зимой, когда снег и лед делал одинаково похожими холмы и леса, скрывал норы, дупла, муравейники, берлоги и звериные лежбища, тем более не было возможности для алчного постороннего человека вторгнуться в лесной мир и навредить ему, не рискуя при этом собственной жизнью. Не всякий способен выбраться обратно из стылого таежного урмана, углубившись в него чуть в сторону от проезжей дороги. Бог столь мудро обустроил мир, обособив при том мир человека от мира зверей, незримо разведя их, что не перестаешь удивляться мудрости и любви Создателя ко всему сущему. ...К Абалакскому монастырю Иван с Карамышевым подъехали совсем уже в потемках. Окончательно уставший, выбившийся из сил Орлик медленно переставлял ноги и, дойдя до ворот обители, ткнулся лбом в ворота и так замер. Долго стучали, дожидаясь, пока заспанный монах вышел к ним и на вопрос о владыке согласно кивнул головой, мол, здесь, да только отдыхает. — По какому делу пожаловали? Может, весть какая из Петербурга? — поинте­ ресовался он целью их приезда. — Владыке о том самолично доложим, — постукивая зубами от холода, ответил Карамышев, давая понять, что с простым служкой говорить не станет. — Может, разбудить владыку? •— засуетился монах. — Он так и повелел, коль из Петербургу кто прискачет... Давно, видать, ждет. — Да не из столицы мы, свои, тобольские люди, — успокоил его Карамышев, — только ты это, христовенький, определи-ка нас на ночлег да вели щей горячих или чего иного подать. Озябли вконец, сил нет никаких. Их проводили в глубину монастырского двора, где стояла небольшая, об одно окно, избушка, которая, судя по всему, служила для приема случайных постояльцев, а потому внутри было не топлено, и служитель едва сумел открыть примерзшую к кося­ ку дверь. Пока Иван и Карамышев озирались внутри сумрачного ночлега, монах успел притащить охапку березовых поленьев и сноровисто растопил небольшую, но оказав­ шуюся весьма жаркой печурку, а вскоре принес и ужин. Иван попросил его позабо­ титься об Орлике: поставить в монастырскую конюшню, дать корм, напоить. — Непременно все исполню, — легко согласился тот, — владыка велел всех гостей монастырских привечать как должно, по-христиански. Ночуйте с Богом и ни о чем не беспокойтесь. Разбудил их негромкий, но явственно слышный колокольный перезвон, и вскоре зашел вчерашний монах, сообщив им, что владыка примет их сразу после службы, а сейчас приглашает пройти в храм к заутрене. Ивана поразило внутреннее убранство храма своей сдержанностью и обилием старых, потемневших от времени икон. Над царскими вратами иконостаса помеща­ лась главная икона монастыря — Чудотворная икона Божией Матери, на которой была изображена сама Богородица с Христом во чреве и предстоящими Николаем Чудотворцем и Марией Египетской. Иван слышал, что именно в таком виде Богоро­ дица являлась несколько раз одной абалакской жительнице, которая поведала обо всем духовным властям, а через какое-то время местный иконописец написал образ Божией Матери. Икона эта известна в Тобольске и по всей Сибири тем, что приносит излечение болящим и немощным. Чудотворную каждое лето приносят в Тобольск с крестным ходом и оставляют на какой-то срок в городе, перенося из храма в храм. В это время в Тобольск съезжается множество паломников со всех концов Сибири, а иные едут на поклонение к Чудотворной даже из-за Урала, прослышав о многочис­ ленных чудесах исцеления болящих. Иван помнил, как мать с отцом брали его вместе с сестрами еще в детстве на встречу с Чудотворной, одевались в лучшие одежды, и в доме сразу начинало пах­ нуть праздником, пеклись блины и куличи, все улыбались, радовались, отец почти на 2 2 неделю закрывал лавку, ездил по родне и знакомым с поздравлениями. Потом в