Сибирские огни, 2003, № 6

КРИТИКА. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. БИБЛИОГРАФИЯ Станислав ЗОЛОТЦЕВ СОЛОВЕЙ-ГРОМОВЕРЖЕЦ АЛМАЗНОЙ ГОРЫ (К 260 -летию Г.Р. Держ авина) «Песня родилась вместе с человеком, прежде нежели лепетал, издавал он глас». Так писал он в едва ли не в единствен­ ном своем ученом трактате, уже у двери в мир иной, решив показать себя не только со­ ловьем изящной словесности, но и мудрым судией ее, не только поэтом, но и толковате­ лем поэзии, теоретиком ее истории. А его собственный первый глас, если верить семейному преданию, первое слово, которое он произнес годовалым ребенком, когда ему показали на явившуюся в небе ко­ мету с хвостом о шести лучах, — это слово было: Бог! ...Через четыре десятилетия после того, как он произнес это первое свое слово, он обратился в стихах к Тому, Кто этим словом означен: О Ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени превечный, Без лиц, втрех лицах божества! Дух всюду сущий и единый, Кому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто все собою наполняет, Объемлет, зиждет, сохраняет, Кого мы называем: Б о г... Он был первым в поэзии России, кто обратился к Всевышнему не с молитвой, со­ зданной древними авторами церковных песнопений, но со своим собственным тво­ рением, со своим Глаголом, столь же мо­ литвенным, сколь и дерзновенным, Да, лю­ бое обращение к Богу уже есть молитва. Но эта молитва русского поэта впервые была не мольбой — или не только ею: он первым дерзнул говорить, да, именно разговаривать с Господом не только как «частица вселен­ ной», Им сотворенной, ио и как смертное подобие Его. Страшно и сейчас сказать: на равных. Как вечная, бессмертная частица Творца. И — как творец с Творцом. Он дерз­ нул... И не было в его жизни такого дела, в каком бы он не дерзал. Там, где другие его собратья — по стихотворческому ли перу или перу чиновному, либо ратному труду более или менее упорно пробовали себя, — он везде и во всем дерзал. Был дерзновен и в седле, со шпагой в руке, гоняясь за пугачев­ скими бунтовщиками (либо от них удирая), и в кресле министра, начертывая план государ­ ственного устройства империи, был дерзно­ вен и в кургузом мундире рядового преобра- женца, юношески-ломким голосом пресекая попытки унизить себя, сына нищей казанс­ кой Помещицы, и под златым шитьем губер­ натора Олонецкого края, громя петрозаводс­ ких лихоимцев и казнокрадов... Дерзающий — дерзок? Да, очертя голову, молодой офи­ цер, безвестный и не имеющий никаких по­ кровителей, мог чуть не «за грудки» взять высшего придворного вельможу, доказывая свою правоту в военных действиях, а позже, в должности статс-секретаря, впадал в такую горячность, ведя с государыней деловые раз­ говоры, что лапал своей неслабой дланью край мантильи обожаемой им в те поры ге­ роини его оды «Фелица»! Да, дерзок был, но дерзал — далеко не только поэтому... 166

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2