Сибирские огни, 2003, № 6

кго Нщ * н о со к Я 2 « о и э л Он О (-Н К 142 вдруг, встречаясь с сыном. Говорил не то, что хотел, не про то, о чем думал, подла­ живался, юлил (при своей-то всегдашней гордости), и сын замечал это, чуть заметно усмехался, опуская глаза. Иногда он взглядывал вдруг на Стрельникова исподлобья, и взгляд этот был как нож — столько чувствовалось в нем чужого, уже отдалившегося! Стрельников потом у себя дома вспоминал этот взгляд, стонал сквозь стиснутые зубы — такая забирала тоска, хоть на стенку лезь!.. И, похоже, не изменить уже ничего, не испра­ вить — дальше будет лишь все хуже, все безнадежнее. От этих мыслей Стрельников словно старел, остро чувствуя бессмысленность, ненужность и бесперспектив­ ность нынешней жизни своей, и всякий раз, повидавшись с сыном, делался просто больным. К письменному столу было тогда не подойти — для него нужна спокойная, ясная душа — и начатый рассказ, уже вовсю было пошедший, любимый, впустую ждал продолжения, зачатой, затеплившейся в нем жизни. Страницы его, придавлен­ ные грубым большим куском яшмы (привез как-то из командировки на Урал, в пре­ жней еще жизни привез), желтели, забытые, и загибались. Стрельников тоскливо смотрел на них, и в эти моменты его писательство, его главное и острое счастье, казалось и не главным уж и почти бессмысленным... «Как бороться с этим?» — горько думал Стрельников. Где взять сил и умения, как пробиться к сыну, единствен­ ному любимому теперь человеку, который уходит от него, уходит... Этот взгляд ис­ подлобья, эта чуть заметная и снисходительная усмешка! О, Господи! Стрельников молился в такие вечера, истово, горячо молился. Он молил Госпо­ да дать ему сил, направить и помочь. Он просил, чтоб вернулись к сыну тепло и любовь, нужные не только Стрельникову, несчастному, все более одинокому его отцу, а самому сыну. Ведь чувствовал Стрельников, все яснее и тревожнее понимал, что сын, похоже, очень одинок, тоскливо одинок — оттого и замкнутость, и усмешки эти, и взгляд исподлобья, как у брошенного волчонка. Как жить ему, его мальчику, с таким грузом, таким камнем на сердце, когда у него все еще впереди, а душа уже, кажется, надорвалась и сильно устала... Как? Господи, помоги, укрепи и поддержи его, дай покой душе, верни ей свет и радость! Стрельников зарекался, давал себе слово выдержать срок подольше, но тоскли­ вые одинокие вечера, сны, в которых опять и опять был маленький сын, такой родной теплый комочек... Стрельников звонил снова, сын неохотно (это стало почти явным) соглашался на очередную встречу, и все вновь повторялось, шло по обреченному, мучительному и больному кругу... Стрельников в конце концов сильно устал от все­ го этого. Он все чаще думал: «А что же осенью-то будет, в проклятом и гнилом московс­ ком ноябре?» Он знал, давно знал, что в эту пору начинает заболевать, уже не влас­ тный над собой, неспокойный и дерганный. Подступала, наваливалась регулярная изматывающая бессонница, когда вечером, заранее страшась ее, Стрельников боял­ ся ложиться в постель, все оттягивал этот момент, придумывая якобы неотложные, позарез нужные дела. Обманывал себя, тянул время, но ночь приходила все равно, накопившаяся за день усталость брала свое, Стрельников ложился, и сна не было ни в одном глазу, хоть ты тресни! Первые ночные часы он боролся с бессонницей, еще не паникуя, еще осмыс­ ленно. Считал, например, белых слонов: «Идет белый слон, второй белый слон...» Счет шел, длился, пока не надоедало — толку от него, как правило, не было. Слоны, хоть и белые, никогда не помогали, бессильны были слоны, и начиналась трудная изматывающая борьба со страхом перед очередной бессонной ночью, с искусом и все нарастающим желанием принять наконец спасительное снотворное. Прому­ чившись час-два, щелкнув кнопкой ночника, Стрельников обреченно видел, что на будильнике уже три, и это значило, что без снотворного все же не обойтись. Он глотал его жадно, как наркоман, истосковавшийся по очередной необходимой дозе, и минут через двадцать, через полчаса проваливался в черную и глухую, без снов, яму...