Сибирские огни, 2003, № 6

ВЯЧЕСЛАВ СОФРОНОВ Щ Ш & ОТРЕШЕННЫЕ ЛЮДИ — Подумай, что говоришь, Михаил Яковлевич. Где это видано, чтоб над двою­ родным братом опеку учинять? Он что, полоумный? Или годами не вышел? Шу­ тишь, поди... — Да уж, какие тут шутки, — криво усмехнулся Михаил Яковлевич, — его не останови, так он все отцово наследство по ветру пустит. — А наследство его, ему и владеть, — погрозил пальцем Карамышев. — Я твой интерес, Михаил, хорошо понимаю; поскольку Ивану тестем довожусь, то и у меня свой интерес в этом деле имеется. Сам завтра же в опекунский совет пойду и обска­ жу все как есть. Я в городе человек известный, послушают. — Не становись поперек дороги, выродок татарский, — попытался схватить Кара­ мышева за горло Михаил, но тот отскочил в сторону и с вызовом рассмеялся: — Татарский, говоришь, выродок? А сами вы, Корнильевы, каковские будете? Дед-то ваш не из калмыков ли? — Да вы чего, в самом деле? — поднялся с лавки Федор Корнильев, — нашли время, когда спор устраивать. Поминки как-никак. — Да и о чем спорим? О каких деньгах? — хихикнул, хитро прищурившись, Василий Корнильев. — Ты вот меня давеча, Мишенька, упрекал: мол, я к тебе не один раз хаживал денег призанять. А того не знаешь, что покойник, дядя Василий, сам Илье Первухину больше сотни рублей должен. — Как сто рублей? — изумился Михаил. — Какие сто рублей? Да когда он успел? Почему о том мне ничего не известно? — Ты уж покойника о том спрашивай, — все так же щуря свои голубые глазки, отвечал ему Василий. — Зато мне известно, что не только Плюхе Первухину задол­ жал он, а еще кой-кому возвращать деньги придется. — А ведь Васька правду говорит, —-подал голос молчавший до сих пор Алексей Яковлевич Корнильев, второй по возрасту после Михаила. — Коль возьмем над Ива­ ном опеку, то и долг его на нас ляжет. В комнате на некоторое время воцарилось молчание, и лишь слышно было, как посапывал в своем углу князь Иван Пелымский, быстро захмелевший и уснувший в самом начале поминок. Иван с ненавистью обвел двоюродных братьев глазами и, ничего не сказав, вышел вон. Те, в свою очередь, переглянулись и пошли в прихо­ жую одеваться, так окончательно ничего не решив. Когда Иван поднялся со свечой в руке в свою спальню, Антонина уже спала, не сняв с себя черного платья, в койэром была на похоронах. Иван поднял свечу повы­ ше над ней и некоторое время всматривался в спокойное лицо жены, затем чуть тронул за руку, и она моментально проснулась, приподнялась на кровати. — Ты, Вань? — спросила. — Все ушли? Пойду, помогу матери со стола убрать... — Погоди, успеется. Катерина уберет. А я вот что спросить тебя хотел: к родите­ лям поедешь, коль я дом продам? — Как к родителям? — встрепенулась она, провела тонкой ладошкой по лицу, словно не понимая, пригрезилось ей во сне или все происходит на самом деле. — А так, — пожал плечами Иван, — еще какое-то время в городе побуду да и обратно к башкирцам поеду — серебряную руду дальше искать, негоже на полови­ не дело бросать, от своего не отступлюсь. — А я? — жалобно проговорила Антонина. — Я куда? — Потому и спрашиваю. Сейчас с отцом поедешь или погодишь, пока здесь буду. — А мать куда пойдет? — То не твоего ума дело. Катерина к себе возьмет. Или Степаниду попрошу, там видно будет. Антонина всхлипнула, закрыла лицо руками и прошептала: — Вань, неужели ты готов всех нас на эти проклятые рудники променять? Иван помолчал, прошелся по комнате и погом, резко остановившись, заговорил: — Когда в Москве был, с одним человеком познакомился, в сыске служит. Не столько служит, как добрых людей обирает, даром, что государев человек. А ты хо