Сибирские огни, 2003, № 6

ЭДУАРД РУСАКОВ РАССКАЗЫ объект моих вожделений, Светлана Николаевна Санаева, принаряженная, чуть блед­ ная от волнения. Я сел рядом, она — ноль внимания, смотрит на сцену, ждет своего супруга. И он не заставил себя долго ждать. Выступил одним из первых. Секретарша была права: сразу видно, что с этаким муженьком жизнь не сахар. Мужику под пятьдесят, другие в этом возрасте фирмами командуют и внуков нян­ чат, а он — хиппует как мальчишка, волосы седые распустил до плеч, лоб плешивый, джинсы мятые, на ногах драные кроссовки. Морда небритая, опухшая, сразу видно — выпить не дурак. Это ж надо: у такой солидной дамы — и такой муженек... Начал стихи читать. Живая пародия, честное слово. Корчит из себя Бог знает что. А она, чудачка, смотрит на него влюбленными глазами, губами шевелит, повторяет за ним его вшивые стишата. Уж не помню, что он там читал. Какую-то муру про дрессированного тигра, убежавшего из клетки. Явно аллегория, с намеком на собственную судьбу. А в конце представления, когда все эти графоманы свое отговорили, председа­ тель жюри стал подводить итоги— назвал победителей конкурса (Олег Санаев занял третье место), вручил им какие-то книжки и памятные значки на ленточках. Тут я вскочил и громко обратился к председателю: — Прошу слова! От фирмы «Тайга»! Мне охотно дали слово, я вышел на сцену и произнес в микрофон: — Фирма «Тайга» вручает приз зрительских симпатий поэту Олегу Санаеву! За лучшие философские стихи! Пять тысяч рублей! И достал из кармана конверт. Подошел ко мне этот небритый стихоплет, обсы­ панный перхотью, взял денежки, что-то буркнул, пожал мне руку дряблой и потной ладонью — и отвалил. А я сошел со сцены, сел на свое место. Слышу, она мне шепчет: — Значит, вам понравились его стихи? — Еще бы! — говорю. — Такие метафоры! А глубина философской мысли! Нет слов! Когда у меня нет слов, я обычно так и говорю: нет слов. Потом вечер закончился, встал я, направился к выходу. Но стараюсь не очень спешить. Возле гардероба Светлана Николаевна снова ко мне обращается чуть сму­ щенно: — Вот уж не ожидала, что среди коммерсантов встречаются ценители настоя­ щей поэзии... — Мы едем домой или нет? — капризно перебивает ее муженек. — А может, отметим событие? — предлагаю радушно и как бы небрежно, чтобы не вызвать в ней подозрений. — Тут, я знаю, на втором этаже неплохой буфет. Я угощаю. По бокалу шампанского, а? Что скажете? — Даже не знаю, — нахмурилась она. А горе-поэт обрадовался, оживился, глаза заблестели. — Прекрасная идея! — и подхватил супругу под локоток. — Ананасы в шампан­ ском! Ананасы в шампанском!.. — Люблю Есенина, — говорю я, пристраиваясь с другого бока. — Вообще-то это Северянин,— улыбается она, скосив на меня лукавый глазок. Мы поднялись в буфет, взяли шампанского — одну бутылку, потом вторую. Потом коньячку. Поэт быстро окосел, губы развесил. — Выпьем за ваш талант, — говорю, обращаясь к поэту. — С него хватит, —- говорит она. — Лучше давайте выпьем за молодых бизнес­ менов и меценатов. Ваше здоровье, Виталий Сергеич! — Зовите меня просто Виталиком. Смотрю — шампанское на нее благотворно подействовало: разрумянилась, похорошела. Глазки блестят, на щечках ямочки играют. И впрямь баба-ягодка. Допи­ ваем мы с ней вторую бутылку, на мужа внимания не обращаем. Он сидит в углу, голову свесил, похоже, спит. 126