Сибирские огни, 2003, № 6

ЭДУАРД РУСАКОВ ІЙШуі РАССКАЗЫ Ирочка — это жена Лобова. Десятого — значит, послезавтра. Дядя Саша— тесть, отец Ирочки. Лобов порадовался оперативности и смекалке друга Лютикова, в тот же день взял билет на самолет — и рано утром прилетел в родной город. Из аэропорта он позвонил не домой, а тому же Лютикову. Тот, к счастью, ока­ зался дома. — Привет, старичок, это я! — закричал Лобов в трубку. — Спасибо тебе, дружище! — За что? — спросил Лютиков. — Как за что? За телеграмму! — Какую телеграмму? Ведь я же... — Некогда, старичок! — перебил его Лобов. — После потолкуем. Ты вот что сейчас сделай. Пока к тебе буду ехать... — Ко мне? Ты откуда звонишь? Не из Москвы? — Да ты что? — рассмеялся Лобов. — Я прилетел! Через час буду у тебя. А ты — позвони этой мордашке, ну, медсестре, которая в вашем отделении работает... ну, такая, с глазами как у кошки... как ее? — Катя? Или Маша?.. Да ты ее знаешь! Пусть мчится к тебе, я по ней соскучился... Скажи ей — ее ждет подарочек! — Постой, погоди, — забормотал растерянный Лютиков. — Значит, ты достал билет? — О, если бы не твоя телеграмма, старичок!.. — Но я не посылал никакой телеграммы... — То есть — как? — А вот так. Тут какое-то недоразумение. Лобов замолчал, посмотрел на трубку, нахмурился. — Ничего не понимаю, — сказал он после паузы. — Если не ты— кто же тогда? — Не знаю, — сказал Лютиков. — Но ведь я никого больше об этом не просил... Что за чертовщина? — Не знаю, — повторил Лютиков и добавил задумчиво: — Езжай-ка ты лучше, брат, домой. Что Лобов и сделал. Минут через тридцать он уже выходил из такси возле подъез­ да своего дома. Сидевшие на скамейке старухи замолчали, увидев его, сделали скор­ бные лица и негромко поздоровались. Лобов поднялся на третий этаж, дрожащими руками достал ключи, открыл дверь — и быстро прошел в квартиру. Он сразу увидел стоявший на столе в гостиной открытый гроб. В гробу лежала его жена Ирочка. Возле гроба сидели две пожилые женщины — мать и тетка жены. Навстречу Лобову шагнул старик с заплаканным лицом — это был дядя Саша, отец жены, тесть. Он молча припал к груди Лобова, обхватил его, затрясся в плаче. — Вот видишь, Гена... не уберегли... — Боже мой, — прошептал Лобов, — так значит, все это — всерьез?.. Она и впрямь — умерла?!.. Но почему? Отчего? Ведь ничем же не болела!.. — Врачи сказали: аневризма. — Какая, к черту, аневризма? Не было у нее никогда никакой аневризмы! — Аневризма аорты... — старик вздохнул. — Шла по улице — и упала. Слава Богу, не мучилась. Врач сказал: такое бывает. Редко, но бывает. Геннадий Сергеевич огляделся — в комнате было сумрачно и душно. Много цветов. Чужое мертвое лицо жены — серое, с обтянутыми скулами, заострившимся носом. Ему вдруг показалось, что все это ему снится — и вот сейчас, сейчас он проснется, предположим, в кресле самолета, и стряхнет с себя весь этот кошмар... Нет, не проснулся. То была явь, реальность. — Я уж боялся, ты не успеешь, — сказал тесть. — Завтра похороны. — Да, — сказал Лобов. — Да... Значит, это вы мне телеграмму послали? 114