Сибирские огни № 5 - 2002

— Обны-кновенный! Которому все бабы на одно лицо. Во время войны мы все для вас на одно лицо. — Война-то закончилась... — Для кого? Для кого-то и закончилась, только, видно, не для тебя. — Подобный портрет я видел в картинной галерее. Мужской. Кабальеро Дон Фернан. — По галереям ходишь? — удивилась Лариса. — Ну ты даешь! Гля-гля в окно— красота какая! Утром Федор лежал на койке и глядел на портрет. — Лариса, подари мне портрет, — попросил он. — Я тебе за него шкаф отдам. — Шкаф? Какой? — Платяной. — Забирай. Мне шкаф нужнее. А испаночка-то — ничего? — засмеялась Лари­ са. — Не прогадаешь. Вставай, мне идти пора. В обед можешь зайти. Домой Федору идти не хотелось. Пошел в пароходство и там просидел несколь­ ко часов в библиотеке. — Чего изучаешь? — спросили у него знакомые. — У тебя отгул? — За прогул... Изучаю вот... — задумчиво произнес Дерейкин. В обед Федор зашел к Ларисе и подарил ей вышитую блузку, которую купил по пути. Лариса тут же надела ее. Повертелась перед зеркалом, расцеловала Федора и, взглянув на часы, закрыладверь на задвижку, хотя врядли кго сегодня мог заглянуть сюда. Но потом она будто решила что-то, взглянула на свои владения и произнесла: — А ну его всё! Пошли ко мне! Вечером, глядя на реку и на солнце над рекой, Федор подумал: «Как там Лида?» — и ему стало страшно беспокойно и совестно оттого, что он так безжалостно по­ ступил с нею. — Лариса, прости меня, но я пойду к себе. А шкаф я тебе привезу завтра. Лариса вздохнула. — Бог с тобой, Федор. Конечно, иди. Заходи в любой час. Забирай картину, любуйся ею. Мне она — до ручки. А шкаф — когда привезешь, тогда привезешь. Не к спеху он мне. Все равно туда класть нечего! Блузку эту разве что... Ужинали молча. Лида не стала расспрашивать, где он мотался два дня, и даже не поинтересовалась, что за сверток такой припер и положил на шкаф. Но когда на следующий вечер вместо старого добротного шкафа она увидела голую стену с портретом какой-то цыганки, а вещи висящими на самодельных вешалках, она не выдержала и стала кричать, что ей это все надоело и, если он (Федор) не хочет боль­ ше жить в семье, пусть катится на все четыре стороны. — Вместе с этой!— с ненавистью она глядела на портрет. —Да охолони ты, дуреха. Ты погляди, портрет какой — ему ж цены нет! Шест­ надцатый век, испанская школа! — Опять за своего Дрейка с Блоком взялся?! Запомни: я русскую школу конча­ ла, третью! — Хорошо, хорошо, — неожиданно улыбнулся Федор. — Верю. Аттестат пока­ зывать не надо. А шкаф я тебе через месяц новый куплю. Краше старого! — Прости, Лариса, — сказал Федор на другой день, — ты мне так напомнила одну женщину, что я едва не бросил семью. Прости, я семью бросить не могу. Там у меня две живые души. Гл а в а 24. ГДЕ ТЫ ТАМ, ФЕЛИЦИЯ? Чего там, тяжело, конечно, и бросать живые души, и терять их. Особенно когда теряешь, воистину становишься безумен. Когда находишься в эпицентре безумств, ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ <£№ * СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ