Сибирские огни № 5 - 2002

ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ & Ш г СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ Дрейк подумал, глядя на закат, что день на брюхе в грязи совсем не легче. — Вы что же, каждый день — по двенадцать часов? — По двенадцать. — Меняетесь через неделю? -—С кем меняться? Одна я. — А как же дом, семья? Личная жизнь? Лариса рассмеялась. — А все тут у меня: и дом, и семья, пличная жизнь. Не жизнь, а сказка! Кульки- то нашел? — Нашел. Печенье собаки сожрали. Лариса рассмеялась. Поднялись на набережную. Дом Ларисы был крайним к реке. — Хорошо тут, вода и воздух! — сказала она, оглянувшись и любуясь видом реки, залитой золотом заходящего солнца. — Мне кажется, такой свет у старости, — она с любопытством приглядывалась к Федору. Он чувствовал эго. — Это далеко, — снисходительно бросил он. — Разве? Все рядом, под рукой. — Фелицата, — тихо позвал ее Федор. — А? — машинально откликнулась Лариса. — Ты мне? Вот мой подъезд. Осто­ рожно, ступенька, не споткнись. Федор споткнулся. — Я же предупреждала! — рассмеялась Лариса. — Хуже нет — предупреждать под руку, — пробурчал Федор. — Под ногу, — продолжала веселиться Лариса, и Федор тоже улыбнулся. Комната была угловая, с двумя окнами, во двор и на реку. Со второго этажа была видна вся река, во всю ширину и далеко вверх и вниз по течению. — Загляденье тут у тебя, — сказал Федор. — Я люблю смотреть на реку. — А я на огонь, особенно в декабре, — махнула рукой Лариса на круглую черную печь. — Но вода мне тоже нравится. Федор огляделся и вздрогнул, увидев возле зеркала портрет старинной работы, на котором была изображена... Изабелла!., из кабинета Рамона Карловича! — Это... это старинный портрет? — он облизнул губы. — Я попью? -—Есть компот. Федор помотал головой. Лариса подала ему воду. — А откуда он у тебя? — спросил он, вытирая тыльной стороной ладони рот. — От прежних жильцов. Тут до меня, говорят, иностранка жила. То ли испанка, то ли негритянка. На портрете в правом углу по-испански было написано «Изабелла». — Изабелла. — Да, там написано. Помнишь, Феденька, ты обещал ждать меня, ждать, несмотря ни на что? — Смотаюсь-ка я за пузырем, — сказал Федор. — Не надо, — Лариса достала из шкафа бутылку портвейна. — Борщ разогреть? Вчерашний. Не скис еще. Горячего-то не ел? Лариса ушла на кухню, зашумел газ. Федор стал рассматривать портрет. Да, именно он и висел в кабинете Рамона Карловича. — Лариса, а ведь это ты была в том поселке? — В поселке? Каком? — Во время войны. Суп кандей — помнишь? — Нет, это не я была. Я всю жизнь тут прожила, никуда не выезжала. — Не может быть! — Может, еще как может. Ты думаешь — первый такой? — Какой? — недовольно пробурчал Федор.