Сибирские огни № 5 - 2002

ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ № 1 СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ взметнувший землю вверх и влево, в сторону прошлого... Нет, лучше не смотреть. Зачем? Вначале девочке прошлое и будущее представлялись ровным полем, вообще без дорог и тропинок, и каждый человек оказывался гам, где оказывался, необъясни­ мо и порой странно. (Федя, выслушав ее, признаться, мало чего понял, но запомнил ее слова на всю жизнь). Это было даже не поле, а скорее гладкое полотно, по которому были вышиты жизни. Со временем она научилась видеть множество дорог и тропи­ нок, которые вели каждого человека к каким-то узловым точкам в его судьбе, жизни. Эти узелки неизменно были на одном месте, но пути к ним были где прямее и короче, где извилистее и непроходимее, где вообще рвались и куда-то пропадали. Каждая дорога вдруг разбивалась на несколько дорожек, а каждая дорожка — на несколько тропинок, и все это, переплетаясь, но не перепутываясь, вело к узелкам, часто про­ пуская их и перескакивая сразу в последний узел. Гладкое полотно обернулось ков­ ром из живых нитей и одушевленных узоров. Сказка есть о таком ковре. Когда Фелицата в первый раз открыла книгу (ее никто не обучал читать — она увидела справа саму себя, как она читает их, и, передвигаясь потихоньку налево, дошла до сегодняшнего дня), она стала читать и все поняла. Новые и незнакомые слова не смущали и не пугали ее — она знала им цену. В большинстве своем это были все пустые слова, не имевшие никакого отношения к действительно произо­ шедшим событиям. Люди произносят и записывают столько случайных ненужных слов! Они теряются в этих словах, как в клубах пыли. В школу ей ходить было незачем. Фелицата попросила отца привезти ей книги, и когда она перечислила ему все, что хочет прочитать, тот был глубоко поражен. Но еще сильнее был он пора­ жен, когда она вдруг сказала: «Хотя не надо! Чего их везти, я все равно знаю, что в них написано». — Так, может, и я так научусь читать? — спросил Федя, проглядывая листы книги в черных пятнышках и черточках. — Так— не научишься. Позже она убедилась, что люди не только не видят жизни вообще, но они не хотят даже видеть ее! Вернее, они ее видят такой, какой видит их сердце. Она же тогда сказала, что всей их большой семье грозит беда, и всем соседям, и что им всем надо как можно скорее уезжать из Брест-Литовска. Не послушались. И по сей день дума­ ют, что это она накаркала беду. Вот и сейчас будущее, как всегда, незаметно приблизилось к настоящему, ра­ створилось в нем и ползет уже налево, уносит с собой маленького Федю... Они еще встретятся. Встретятся не раз и не два, шаткие колеса брички пробегут не одну сотню верст, и развеются тонны скрипучего песка и хрустких камней, прежде чем они расстанутся навсегда... Бедный! Всю жизнь он будет искать меня, будет жадно вглядываться в лица женщин, с которыми его сведет судьба, жадно вслушиваться в их слова и тембр голоса. Он будет страстно желать хоть издали, хоть во сне увидеть, почувствовать меня. Он будет несчастен всю жизнь, и будет всю жизнь счастливым, так как в нем до конца его дней не умрет вера в неизбежность нашей встречи. Но и сколько раз он предаст ее! Как бы успеть сказать тебе, Феденька, что у тебя будут не только взлеты, но и падения. Как бы успеть сказать тебе, что человек поднимается до тех пор, пока он падает. Каждый день Федя просыпался с мыслью, что сегодня увидит Фелицату. День проходил, а Фелицаты не было, и каждый вечер мальчик ложился спать в уверенно­ сти, что это случится завтра утром. Так длилось всю осень, зиму, весну. Длилось, длилось, длилось... Когда Федя в начале июня увидел, как возле двора Вороновых остановилась подвода, на которой приехали двое, у него безотчетно сжалось сердце. Он впервые в