Сибирские огни № 5 - 2002

ВИОРЭЛЬ ломов От этих слов тренер приходил в ярость. X — Неужели в тебе нет спортивной злости?— допытывался он после поединка, л — Иногда надо выйти из себя. Из трусов, конечно, не выскакивать, хладнокровно, но ш постоять за себя! Только так можно послать в аут того, кто сильнее тебя. Нечего очки ^ собирать! ш — Даже если выйдешь из себя, не сразу выйдешь в люди, Федотыч, — ответил ~ Федор. От такого довода тренер дернулся, как от острого ножа. ^ Федор никогда не думал об исходе поединка. Он наивно полагал, что в шестом ^ раунде выиграет бой в любом случае и у него про запас всегда останется сил. В конце f концов, если даже вымотаешься, всегда можно войти в клинч, выронить изо рта капу, зависнуть на канатах, чтоб за полсекунды прийти в себя, а потом от них же резко вперед — удар получается страшный, когда идет прямо в цель. Так что все было хорошо, зря Федотыч так мандражирует. Вот когда пот ест глаза— это хуже. Всего лишь раз забрал Дерейкина азарт боя. Но это был не спортивный азарт и даже не спортивная злость. Это была досада на собственную нерешительность. И даже не это. У него тогда не было своей позиции, а она требовалась от него именно в тот момент. Он позже прокручивал в голове возможные варианты своих слов и действий, но что толку, поезд ушел, и от этого брала еще большая досада. Это произошло в Москве, куда тренер привез его, совершенно никому не изве­ стного боксера, на чемпионат страны. Достаточно уверенно он дошел до четверть финала. Кто-то из журналистов сравнил его с Константином Градополовым. Перед полуфинальным поединком к нему подошли двое, штатский и военный. Штатский, высокий сухощавый мужчина, свысока оглядел Дерейкина и через губу поинтересовался его планами на будущее. Федор сказал: «Громадье». Штатский, не церемонясь, выложил: — Чтоб воплотить их, надо Гузееву проиграть. Достаточно по очкам. Военный холодно смотрел сквозь Федора, словно его и вовсе не было на земле. — Это надо обдумать, — сказал Федор. Взгляд у штатского потеплел, а военный развернулся, как циркуль, и, не проща­ ясь, пошел. Кивнув небрежно, словно лорд, удалился вслед за ним и штатский. Я обдумаю, крепко обдумаю, ожесточился Федор. Пугалыцики! Гузеев был жилистый парень, ему бы не кулаками махать, а на сейнере невод руками тянуть. Он, кажется, и тянул где-то во Владивостоке. И руки у него были до пола, как у гориллы. У него был изъян: он был высокомерен, небрежно скакал перед противником, опустив одну руку, а другой не подпуская к себе для ближнего боя. Что ж, пойдем на сближение, помолотим парня вблизи, решил Федор. И он с первых же секунд предпринял бешеную атаку противника, вызвав одобрение тренера и гул зала. «Чаще бей левой», — напутствовал Федотыч. Правда, на Гузеева массирован­ ные удары Дерейкина не произвели особого впечатления. Чуть не вырвал себе левое плечо, а тому — хоть бы хны! Во втором и третьем раундах Федор продолжил атаку, нанес несколько чувствительных ударов, сбил Гузееву дыхание, но тот именно в этот момент и стал оказывать Дерейкину яростное сопротивление, будто вопрос шел о его жизни и смерти. Федор пропустил в конце пятого раунда два сильных удара и почувствовал, как в голове словно прибавилось крови, за носом и за глазами. — Так, так, дави его, добивай!— радовался тренер. — Справа не пропускай! Сразу же после гонга, в самом начале шестого раунда, пока Гузеев не успел даже выставить вперед руку, Федор, с непонятным ему самому ожесточением, уда­ ром в солнечное сплетение и тут же в челюсть послал противника прямо в центре ринга в нокаут: Он смотрел на судью, который отсчит ывал положенные секунды, но не слышал его, в голове шумело, словно кровь билась там в виски и в переносицу, как соленая волна о мол. — Так обдумал, значит? — задал вопрос военный, сфокусировав на минуту взгляд на Дерейкине. — Так-так. — Виноват, не успел! — отчеканил Федор. — Времени было мало.