Сибирские огни № 5 - 2002

ВИОРЭЛЬломов о голых туземцах, которым нипочем ни лед, ни стужа, чьи губы и носы проткнуты X костяными или деревянными палочками, и которые всю жизнь проводят танцуя, а 2 умирают опять же только от танцев. ш Из поэтов Федор читал одного Блока, так как считал Блока тоже пиратом, пото- 5 МУчто только пират мог сказать: «Как не бросить все на свете, не отчаяться во всем, ш если в гости ходит ветер, только дикий черный ветер, сотрясающий весь дом?» И ~ потом, отчего возникает северное сияние, кто скажет? Так вот, если от стихотворе- д ния возникает такое же необъяснимое сияние, восхитительное и красивое, оно вол- О нует. У Блока все стихи были такие. f B четырнадцать лет Федор окончил курсы судовождения и два лета ходил по­ мощником на буксире и толкаче поДону иДонцу. На толкаче не понравилось: надс ная работа, сизифов труд. На буксире было лучше. Ты впереди, баржа позади, и гл бы на нее не глядели! Не фрегат, но и не бухгалтерский стол с корзиной у ног! В «хождениях по рекам» истории разные приключались, но пираты, похоже, все давно перевелись. В 1938 году Дерейкин без благословения матери и без отцова разрешения в пиджачке и летних туфлях подался из своей станицы на высоком берегу Северского Донца на учебу в город Воронеж, где еще кто-то помнил самого царя Петра с его ботом под парусом. В Воронеже, понятно, пиратству не обучишься, да и негде было потом применить эти знания, но вот выучиться на механика, чтобы вся страна могла узнать о нем и восхищаться его золотыми руками, было можно. Федор тогда еще не знал, что механики изучают маятник вовсе не для того, чтобы изучить время, а для того, чтобы вычислить треугольники пространства. К тому же, на решительный поступок его подтолкнул случай. Батя выпил и по старой памяти поднял на сына руку, но Федор перехватил ее, а отца толкнул в грудь, да так, что тот полетел вверх тормашками. В тот же вечер Федор и ушел из дома куда глаза глядят. В университет он поступать не рискнул, вернее, и не подумал даже, а подал заявление куда попонятнее, в сельхозинститут. — Если поступите, стипендии не будет, — предупредили его. — Ведь ваш отец специалист? — Да, прораб на шлюзах. При поступлении Федору пришлось не сладко. Городским лафа: они прекрасно знали то, о чем он впервые услышал лишь на консультациях. Откуда ему было знать все эти премудрости в сельской глуши? Секанс с косекансом? Хоть станица и почи­ ще иного города будет, но «провинция она и есть провинция». Эти слова он услышал ненароком о себе и весьма возгордился ими. Вообще-то ему сразу намекнули, мол, сверчок — знай свой шесток, еще при приеме документов. Совсем молодой член приемной комиссии бросил: — У нас тут правило: брать по знаниям. — Ничего, — ответил Федор, — у меня задница деревянная. К тому же во всяком правиле есть свои исключения, — так ему сказал как-то отец. В устах стар­ шего Дерейкина это изречение звучало немного странно, потому, наверное, и запомнилось. Седой мужчина за столом приемной комиссии удивленно взглянул на Дерейкина. Он снял очки и помассировал себе глаза. Может, ему и запомнился дерзкий ответ абитуриента. Как бы там ни было, в институт Федор поступил без всяких натяжек. По осени будущий механик перебивался разгрузкой вагонов и сопутствую­ щими яблоками, капустой да картошкой, а к зиме устроился в студенческую сто­ ловку подсобным рабочим, а заодно и слесарем с электриком и стал покрывать свои руки трудовой позолотой. Деньги были никакие, но кормежка была все же пожирнее капусты и погуще кваса, да и к февралю-марту, по расчетам, можно было набрать грошей для пальтеца на рыбьем меху и войлочных ботинок «прощай молодость».