Сибирские огни № 5 - 2002

засыпал подарками, вниманием и обхождением. Стал угощать вином, яствами, но я сразу же почувствовала в вине привкус снотворного снадобья (я прошла эту школу в Венеции) и не стала пить. Тогда он велел мне выпить бокал, и тут я...»— Изабелла не удержала зевок. «И тут вы вытащили эту миленькую штучку с трехгранным жалом? Вот ваше ложе, сейчас вам принесут все необходимое. Спокойной ночи, сеньора». «Благодарю вас, — произнесла Изабелла и опустилась на ложе. — Простите меня, у меня не осталось никаких сил...» Самое интересное началось у нас с Раулем, когда закончилось мое недельное право на пленницу. Он пожелал задать вопрос, не прибегал ли я по отношению к ней к насилию. «Нет, не прибегал, — с насмешкой ответила Изабелла. — Разве вы не видите, его рука не болтается на тряпке». Взбешенный Рауль занес над ней руку, но я успел перехватить ее. Француз стал вырывать свою руку из моей, но у меня рука достаточно цепкая, и я не выпустил ее. Тогда Рауль выхватил кинжал левой рукой и точно вонзил бы мне его в правый бок или в спину, но Изабелла обеими руками схватилась за него. Брызнула кровь из ее порезанных пальцев. Рауль замешкался и я ударом кулака свалил его на землю. Зри­ тели стали кричать: «На рею его! Повесить! Вздернуть!» Я велел позвать Бонтемпса, чтобы он забрал своего помощника и сам решил его участь. В Изабелле я нашел самую преданнуюженщину, какую только мог отпустить Гос­ подь мужчине. Нет, мы не были с ней близки, как можно было предположить, но сколько интереснейших бесед провел я с ней, Бог тому свидетель. Эта Изабелла оказалась род­ ственницей Изабеллы Розер, той самой Розер, которая помогла ИгнатиюЛойоле в орга­ низации ордена иезуитов. Тайком от всех я переправил потом Изабеллу на родину». — Надо же, я помню тот рассказ слово в слово, — сказал капитан. — А ведь прошло сорок лет... Он чувствовал дрожь в теле. Видно, вся его прошлая жизнь застоялась в нем, как дурная кровь, и искала выход. — А дальше? — по-детски простодушно воскликнула Анна Семеновна. — Дальше? «Нашел из-за кого на дуэли драться — из-за бабы!»— фыркнул тот, что предложил мне начинать свой рассказ. «Что?» — спросил я. «Из-за бабы...» «Предупреждаю, это Дама моего сердца». «Из-за бабы, говорю, драться! — завелся тот. Глаза его налились кровью, лицо и шея побагровели, а руками, растопырив ладони, он брезгливо мотал над землей. — Из-за сучки...» Прошу прощения, судары­ ня... Пришлось ударить его разок. Я сел на свое место. Воцарилось молчание. «Там, в твоих сказках, небось, не баланду едят, а окрошку с мясом трескают?» — спросил хмурый мужик, ласково взглянув на упавшего. «Окрошки с мясом не было, сразу должен сказать. Сало было. Сухари двойной прокалки. Черное вонючее сало, скользкое и горькое, да труха из хлебных крошек, червей и мышиного кала. А запивались эти яства зеленой водой, протухшей год назад, с амебами и инфузориями-туфельками. И вообще, быт и общий вид у нас был еще тот, — я оглядел всех. — У вас тут еще пристойно. Бурая плесень в трюмах, где белая, где зеленая, а где просто черная, прогнившая палуба, башмаки проваливались в гниль и труху, растрепанные паруса, составленные из кусков грот и бизань... И, венец вселенной, беззубые, задристанные, опухшие оборванцы, куда вам до них! Да еще к этому нескончаемые ночи. Жуткие ночи в тропиках, когда во сне оплавляешь­ ся, как свеча». А закончил я почти как Толстой: «Вообще-то пираты не делали ничего необычного, они зарабатывали на жизнь. Пират— не профессия. Пират — это образ жизни, символ несогласия с жизнью. Можно ли соглашаться с жизнью, в которой хочется стать пиратом?» Помню, после этих слов я встал. Мне вдруг показалось, что передо мной огромная масса людей. Больше, чем в зале, больше, чем на площади, наверное, больше, чем в жизни. ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ