Сибирские огни № 5 - 2002

Едва ли не самый красноречивый за 90- е годы пример: Борис Примеров, доброволь­ но ушедший из жизни. Казак и немножко «юродивый» одновременно, словолюб и бунтарь, в свое время много горьких слов плеснувший в лицо советским чиновникам. И — ставший стократно более лютым вра­ гом постсоветского режима, сгоравший от этой лютости. Предсмертная записка мно­ гое объясняет, но не все. Борису стало не­ возможно дышать в этом времени. «Боже, Советский Союз нам верни!»— вот его пред­ смертная мольба, объясняющая главную причину его ухода. То же — и за кольцевой дорогой, в са­ мых глубинных областях: вроде бы совсем не старые творцы поэзии прямо-таки «по­ сыпались» в мир иной. Когда-нибудь те из нас, кто доживет до лучших времен, сочтут эти потери и убедятся: никакие «годы реп­ рессий» не косили ряды русских поэтов с такой силой! Жертвы— всюду, где был Союз, и даже в тех его краях, где люди по ментали­ тету очень отличаются от русских, и та жат­ ва смерти звенит косами в стане поэтов... Знал я одного эстонского талантливого парня, его звали Юхан. Как говорится, ни одной родинкой не был он похож на Бориса Примерова: в пору молодости вовсю «аван- гардствовал», циркачил и трюкачил, хулига­ нил и эпатировал — правда, весело и затейли­ во. Потом «перебесился», сменил шутовской псевдоним на свое подлинное имя, написал несколько сильных книг с поэтическими ли­ рико-философскими размышлениями. Как многие его коллеги-земляки, он «озвучивал» своим голосом «поющую революцию», вел к власти Народный фронт. Привел... Пожил несколько лег за рубежом. Вернулся в «суве­ ренную Эстонию», прошелся по Таллину, и — осатанел от обилия плакатов и лозунгов типа «Эстония для эстонцев», «Русские— вон из Эстонии». Затем убедился, что и дела тех, кого он сотоварищи привел к власти, полно­ стью соответствуют этим лозунгам. Пил не­ сколько дней смертно, затем облил себя бен­ зином и... в предсмертной записке написал: «В такой стране я жить не могу!» Так что «имперское», оно же советское мировосп­ риятие, оказывается, свойственно не одним только русским поэтам. Время чернобыльскими своими луча­ ми выжигает поэзию по всей бывшей союз­ ной державе... Для меня, долгие годы свя­ занного творческим содружеством с лите­ раторами Средней Азии, самая большая здесь потеря — Лоик Шерали. Солнечный соловей фарси-таджикского языка, поэт, ко­ торого действительно носил на руках народ его горной страны, признанный живым клас­ сиком по всей зарубежной Азии —и при всем этом к русским читателям он только- только начал приходить. И при всем этом до последнего дня он не расставался с партби­ летом КПСС. У Лоика не закружилась голо­ ва от «демократии» исламского типа, он ос­ тался одинок в гражданских распрях, его не коснулась братоубийственная резня, — а вот сердце разорвалось от боли... И никто мне не докажет, что мои сибирские товарищи по перу Саша Плитченко и Гена Карпунин ушли из жизни столь рано только от болезней, — они задохнулись в «безвоздушном простран­ стве» времени пришедшего. Знаю многих, чей уход в небытие зас­ тавляет вспомнить есенинское «...чтобы ярче гореть». Сегодня от отчаяния страсть отече­ ственного добра молодца к самоиспепеле- нию выплескивается во всю классическую мощь нашей национальной натуры. Но «ярче гореть» не получается, а получается гибель в пьяном маразме, убиение поэта и человека в себе. Тут вообще много вариан­ тов, один другого бредовей... Знаю одного своего коллегу, который лет 25 назад просто потрясал всех своей самородной мощью, творческим темпераментом, северно-сла­ вянской и чуть «варяжской» натурой, рож­ давшими кипучие и тысячецветные, порой просто колдовски-завораживающие стихот­ ворения и поэмы, — Русский Север пред­ ставал в них таким, каким еще не знали его читатели. Обосновавшись в столице, этот удалец стал крепким функционером, палит­ ра его слегка приугасла, но поэтом он все же остался. За последние же лет пять он пре­ вратился попросту в анемично-вялое суще­ ство, занимающееся «бизнесом» и оттяги­ вающееся в цэдээловских буфетах... Разве это — не Смерть Поэта... Я уже не говорю о немалом ряде това­ рищей по перу (и «правых», и «левых», и «независимых»), ушедших в последние годы «при невыясненных обстоятельствах»: Иван Лысцов, петербуржка Наташа Карпова... Судя по всему, эти обстоятельства выяснят­ ся лишь в наступившем тысячелетии. И — ничего! Происходит массовая гибель рус­ ских поэтов, ничего! А чего вы хотели, — никто из них не Влад Листьев! А чего вы хо­ тите — российских мальчишек в погонах ежедневно уже столько лет стреляют в Чеч­ не, как зайцев, каждый день от недоедания умирают сотни в недавнем прошлом трудо­ вых людей, — и этого тоже никто не замеча­ ет «там, наверху»... Много можно и необходимо говорить на тему унижения человека тоталитарной

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2