Сибирские огни № 5 - 2002
Едва ли не самый красноречивый за 90- е годы пример: Борис Примеров, доброволь но ушедший из жизни. Казак и немножко «юродивый» одновременно, словолюб и бунтарь, в свое время много горьких слов плеснувший в лицо советским чиновникам. И — ставший стократно более лютым вра гом постсоветского режима, сгоравший от этой лютости. Предсмертная записка мно гое объясняет, но не все. Борису стало не возможно дышать в этом времени. «Боже, Советский Союз нам верни!»— вот его пред смертная мольба, объясняющая главную причину его ухода. То же — и за кольцевой дорогой, в са мых глубинных областях: вроде бы совсем не старые творцы поэзии прямо-таки «по сыпались» в мир иной. Когда-нибудь те из нас, кто доживет до лучших времен, сочтут эти потери и убедятся: никакие «годы реп рессий» не косили ряды русских поэтов с такой силой! Жертвы— всюду, где был Союз, и даже в тех его краях, где люди по ментали тету очень отличаются от русских, и та жат ва смерти звенит косами в стане поэтов... Знал я одного эстонского талантливого парня, его звали Юхан. Как говорится, ни одной родинкой не был он похож на Бориса Примерова: в пору молодости вовсю «аван- гардствовал», циркачил и трюкачил, хулига нил и эпатировал — правда, весело и затейли во. Потом «перебесился», сменил шутовской псевдоним на свое подлинное имя, написал несколько сильных книг с поэтическими ли рико-философскими размышлениями. Как многие его коллеги-земляки, он «озвучивал» своим голосом «поющую революцию», вел к власти Народный фронт. Привел... Пожил несколько лег за рубежом. Вернулся в «суве ренную Эстонию», прошелся по Таллину, и — осатанел от обилия плакатов и лозунгов типа «Эстония для эстонцев», «Русские— вон из Эстонии». Затем убедился, что и дела тех, кого он сотоварищи привел к власти, полно стью соответствуют этим лозунгам. Пил не сколько дней смертно, затем облил себя бен зином и... в предсмертной записке написал: «В такой стране я жить не могу!» Так что «имперское», оно же советское мировосп риятие, оказывается, свойственно не одним только русским поэтам. Время чернобыльскими своими луча ми выжигает поэзию по всей бывшей союз ной державе... Для меня, долгие годы свя занного творческим содружеством с лите раторами Средней Азии, самая большая здесь потеря — Лоик Шерали. Солнечный соловей фарси-таджикского языка, поэт, ко торого действительно носил на руках народ его горной страны, признанный живым клас сиком по всей зарубежной Азии —и при всем этом к русским читателям он только- только начал приходить. И при всем этом до последнего дня он не расставался с партби летом КПСС. У Лоика не закружилась голо ва от «демократии» исламского типа, он ос тался одинок в гражданских распрях, его не коснулась братоубийственная резня, — а вот сердце разорвалось от боли... И никто мне не докажет, что мои сибирские товарищи по перу Саша Плитченко и Гена Карпунин ушли из жизни столь рано только от болезней, — они задохнулись в «безвоздушном простран стве» времени пришедшего. Знаю многих, чей уход в небытие зас тавляет вспомнить есенинское «...чтобы ярче гореть». Сегодня от отчаяния страсть отече ственного добра молодца к самоиспепеле- нию выплескивается во всю классическую мощь нашей национальной натуры. Но «ярче гореть» не получается, а получается гибель в пьяном маразме, убиение поэта и человека в себе. Тут вообще много вариан тов, один другого бредовей... Знаю одного своего коллегу, который лет 25 назад просто потрясал всех своей самородной мощью, творческим темпераментом, северно-сла вянской и чуть «варяжской» натурой, рож давшими кипучие и тысячецветные, порой просто колдовски-завораживающие стихот ворения и поэмы, — Русский Север пред ставал в них таким, каким еще не знали его читатели. Обосновавшись в столице, этот удалец стал крепким функционером, палит ра его слегка приугасла, но поэтом он все же остался. За последние же лет пять он пре вратился попросту в анемично-вялое суще ство, занимающееся «бизнесом» и оттяги вающееся в цэдээловских буфетах... Разве это — не Смерть Поэта... Я уже не говорю о немалом ряде това рищей по перу (и «правых», и «левых», и «независимых»), ушедших в последние годы «при невыясненных обстоятельствах»: Иван Лысцов, петербуржка Наташа Карпова... Судя по всему, эти обстоятельства выяснят ся лишь в наступившем тысячелетии. И — ничего! Происходит массовая гибель рус ских поэтов, ничего! А чего вы хотели, — никто из них не Влад Листьев! А чего вы хо тите — российских мальчишек в погонах ежедневно уже столько лет стреляют в Чеч не, как зайцев, каждый день от недоедания умирают сотни в недавнем прошлом трудо вых людей, — и этого тоже никто не замеча ет «там, наверху»... Много можно и необходимо говорить на тему унижения человека тоталитарной
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2