Сибирские огни № 5 - 2002

НОЧЬ ЯНВАРЯ Кончается январь. Но тень земли с луны сползла пока до середины. А ночь светла от лунной половины и от снегов, что наново легли. Деревья в тонких блестках куржака. Таинственно. Торжественно. Морозно. Парок дыханья вьется у виска. Над головой и под ногами звездно. Прочертит след падучая звезда, как горний знак летального исхода, Лишь миг и — ни падучей, ни следа... Бесстрастен лик превечный небосвода — где, чья судьба померкла навсегда? И ты, и я в свой срок сгорим-уйдем, и тень земли с луны сползет до края. И звезды те же будут цвесть, мерцая, и кто-то скажет, небо озирая, что ночь прекрасна, что светло, как днем. НОЧЬ Ночь за окном. Да нет — она же в доме. И тоже нет— она в моей душе. И, стало быть, ни на каком пароме через нее не переплыть уже. Не ночь она, а просто боль большая, которой мне, увы, не одолеть: с ней быть и жить душе не разрешая, отчаявшись, умолкнуть-умереть. Терпи, душа! Не встать не может утро. И хлынет свет на мир. И, может быть, в тот самый миг захочется кому-то тебя цветком надежды одарить. ГРУСТНЫЙ СОНЕТ Живу пока. И не глуха, и зряча. Душа еще лелеет божество, незримое взрывное вещество в себе сжигая иль до срока пряча. Еще ликует все-то существо мое, когда я выкрою удачу, в тот миг забыв, как мало в жизни значу или совсем не значу ничего. Так автономны все мои пиры, так суверенны все мои невзгоды, что чудится: ВСЕ каверзы природы сплошь ПЕРСОНАЛЬНЫ, равно как дары. Но знаю же: в час моего ухода не вздрогнут ни песчинки, ни миры...