Сибирские огни № 5 - 2002

— Ни к чему нам здесь ночные разборки, — объяснил он спокойно. — Для этого будут другие часы и другие условия. А сейчас отъедем в другое местечко, запалим другой костерок и— отдыхать, отдыхать, отдыхать, Николашка! Мы ведь за этим приехали, так? И не надо больше трястись, возьми себя в руки, не то я заплачу от эмоциональных переживаний и жалости... При этом он так взглянул на меня, что мне стало стыдно, как никогда раньше. Но что я мог сделать? Не всем же дана от природы такая бесшабашность, как Толе! — И как ты намерен поступить с самоловами? — спросил я все же его. — Оставлю пока при себе, как вещественные доказательства. «А я бы их немедленно выбросил в воду, закопал в землю, сжег на огне!» — хотел сказать я, но все же нашел в себе силы сдержаться. Мы отплыли за два поворота вверх по течению и, обосновавшись в какой-то глухой протоке уже на другом островке, провели остаток ночи за ухой у костра, а потом в душистом теплом стогу. Утром Анатолий похохатывал и беспечно подтрунивал надо мной: — А и перетрух же ты, брат Николаша, ой перетрух! А к чему? Зачем? Все равно раз на свете живем. И когда умрем, и отчего умрем, от запора или от финки бандюги, одному Богу ведомо... Изменился ты, парень, оченно изменился за последнее время, поумнел, так сказать, не то что мы, поселковые недоучки. Я помалкивал и не сердился на друга. Как можно было сердиться? Я просто был рад, что Анатолию весело и легко, что вчерашний случай не застрял в нем гвоздем, не замутил перед ним сегодняшнего ясного солнышка, и вообще все обошлось как нельзя хорошо... Радовался я рановато. Я просто не знал еще до конца ни Анатолия, ни того, на что способны нынеш­ ние хозяева жизни, когда кто-то осмеливается их побеспокоить. * * * Спустя четыре месяца, в декабре, мне пришла телеграмма: «Толику плохо най­ дешь возможность немедленно приезжай обнимаю Регина». Я, конечно же, сорвался и полетел. В поселке первым делом метнулся на старую чалдонскую улицу, но на двери дома висел амбарный замок. Я туда, я сюда. В поликлинику, в стационар... Анатолий был у Регины, в ее оставшейся в наследство от родителей трехкомнат­ ной квартире пятиэтажного панельного дома. Хотя был -— не точно. Он лежал в квартире Регины на широкой двуспальной кровати, и уже это насторожило, подко­ сило меня, едва я вошел и увидел. А когда я глянул Толяну в лицо, во мне разом что- то обрушилось, ухнуло, и от внутренней пустоты ноги стали одновременно и ватны­ ми, и тяжелыми, будто гири. Передо мной лежал не прежний Турпан, который даже после шестидесяти лет выглядел бодро и молодо, передо мной лежал изможденный старик с потухшими глазами под широким и нависшим над ними морщинисто-глян­ цевым лбом. — Толька! — заорал я, не узнавая свой голос. — Что происходит? Кукольно-маленькая, усохшая до неузнаваемости Регина всхлипнула и беззвуч­ ной щучкой вынырнула на кухню. Сидевший в изголовье кровати, трезвый, как стек­ лышко, Проня Бочкарев тоже, едва кивнув мне, поднялся и на цыпочках вышел. Мы остались одни, и я понял, что таков был у них уговор, так он велел Регине и Прокопию. — Садись, — пошевелил он худой и темной рукой, лежавшей поверх накрахма­ ленного пододеяльника. И, переведя дух, хрипло продолжил:— Вот так, Николашень- ка! Уделали, значицца, меня под орех. Давненько это все началось, да завершилось недавно. Летом я тебе ничего не сказал, не хотел расстраивать и портить нашу встре- НИКОЛАЙ ВОЛОКИТИН ПОСЛЕДНИЙ ЧАЛДОН