Сибирские огни № 5 - 2002

НИКОЛАЙ ВОЛОКИТИН ПОСЛЕДНИЙ ЧАЛДОН Турпан щедро раздавал кому порошки, кому выпаренную густо темную смол­ ку, терпеливо объясняя, сколько чего и когда принимать, какой режим соблюдать, шутил, смеялся, вспыхивал порохом и бил по рукам тех, кто нет-нет да и пытался всучить ему скомканную купюру или завернутый в газету бутылек шампанского, шипя при этом: «А ну! Ты мне лучше простое спасибо скажи, когда сам вылечишься или вылечишь близкого человека, и я буду счастлив!»— и ни о чем другом, казалось, в эти минуты не думал. И напрасно я поглядывал то на часы, то на небо, намекая ему на то, что и время уже подходящее, и погодка нормальная, и не мешало бы выско­ чить на природу хоть на несколько часиков, ведь так и не заметишь, как август птич­ кою промелькнет, и листья на деревьях пожухнут, и рыба в реках заснет... Все было напрасно. Напрасно и зряшно... * * * Но Толян не звался бы Анатолием, да еще и Турпановым, если бы не знал, что он делает. Щедро оделив в это воскресенье своим снадобьем страждущих земляков, он обеспечил себе моральную свободу на будущее, и спустя четыре дня, еще в пятницу с вечера, мы закатили с ним на охоту. Примкнув обласок и облюбовав место для бивака прямо на берегу реки, на просторе, чтобы ночью меньше мучил комар, мы взяли ружья, опоясались патрон­ ташами и заспешили на утиный водоем, который, по словам Анатолия, был хоть недалеко, но и не близко, чтобы до вечерней зорьки успеть еще слепить хоть мало­ мальские скрадки. Сперва шли сухою грядой, называемой в наших землях «вереть», и шли хорошо, потом оказались на кочкастой болотистой согре, где поневоле убавили темп, а когда влезли в густую дурнину с краснопрутником, со сплошь перевитой хмелем круши­ ной и волчником, — то и вовсе остановились. Верней, остановился я с непривычки, а мой верный дружище и провожатый пер по-прежнему сквозь чащу, будто сохатый во время брачного гона. — Не отставай, Николашка! Время не терпит, оно, друг сердечный, идет! Это я нарочно дорогу спрямил. — Вечно ты то спрямляешь, то закругляешь, — ворчал я в сердцах. — А сорока прямо летала, сроду домой не попадала. Долго мы еще будем здесь барахтаться, как мухи в тенетах? — Да вот же он, наш водоемчик! Вот он, красавец! — засмеялся Толян, эффек­ тно выбросив вперед правую руку. И точно. Прямо перед нами сквозь ветки блеснуло яркое серебро. Еще пара шагов, и мы — на низком сухом берегу не очень широкой, но длинной, теряющейся в сочных травах не то протоки, не то заводи, не то озерушки, короче, по-нарымски — курьи. Сзади нас, как барьер, стена плотного леса. Впереди — низкий дол, хорошо просматривающийся до самых дальних тальниковых куртин, — лучшего места для засидок и не найти. При нашем появлении с илистой полоски берега срывается куличок и летит над самым зеркалом курьи на противоположную сторону, задевая длинными лапками поверхность воды и оставляя на ней частые пунктирные линии. — Доброе предзнаменование! — улыбается Анатолий и, как хозяин гостю, предоставляет мне право выбора. — Прямо здесь обоснуешься или дальше прой­ дешь? — Здесь. Чего еще надо? — Молодец! Губа не дура. Ну, с Богом! Утопая почти по пояс в прибрежной траве, он торопливо уходит вдоль берега, а я, не теряя времени, ломаю ветки и сооружаю укрытие.