Сибирские огни № 5 - 2002

— Девки! Утром занесете мне бутерброды! — кричала она. — Минутку, не уходите! Схожу в сортир! Если же вечер удавалось провести дома, она совмещала отдых, ванну и сон. Да — и еще увлажнение эпидермиса! Ложилась в горячую ванну, пускала тонкую струй­ ку воды и под ее звуки засыпала на час-другой. Чтобы случайно не соскользнуть в ванну и не захлебнуться, она на шею надевала пояс от халата и привязывала его к батарее, что вилась над головой. Ездила она в основном одним маршрутом: дом — институт — дом; а вернее: институт— дом — институт, так как дома ее уже давно никто не ждал, а институт не знал, как о г нее избавиться. Ездила исключительно на такси. Случались и радиальные поездки на выездные лекции, в театр, на симфонический концерт. Она обожала Мо­ царта и ненавидела за это Сальери. В такси она откидывалась на сиденье и, озорно поглядывая на водителя, закури­ вала папироску «Беломор». Папироска торчала между указательным и средним пальцами, а большой был перпендикулярен к ним. — Надеюсь, вы не станете возражать даме? — говорила она таксисту и, небреж­ но протягивая пачку, добавляла. — Не побрезгуйте, угощайтесь! А затем командовала: — Форвертс! То есть вперед! К женщинам-водителям Анна Семеновна не садилась по принципиальным со­ ображениям. — Я их боюсь! Их не удовлетворили, а мне рассчитывайся за это своей башкой! В образовании Анны Семеновны решающую роль сыграл даже не университет, а классическое среднее образование, которое она успела захватить в силу того, что родилась в Петербурге, в семье известного инженера-путейца. Из тех славных вре­ мен она вынесла, благодаря хорошей памяти, все то, что отличало тогдашнего обра­ зованного человека от сегодняшнего. Знание развалин культуры Древнего мира было хорошим фундаментом критики железобетонной культуры современной. Говоря же о Греции или Риме, она употребляла только настоящее время, словно Греция и Рим располагались у нее дома. Анне Семеновне невыносимо скучно было «просиживать штаны» на офици­ альных собраниях и слушать всякую чушь. Если, конечно, она не выступала сама. Когда ей давали слово, а чаще она его брала сама, то закручивала отпущенное ей время в двухчасовую спираль. Понятно, институт потом два дня приходил в себя. Но даже там, где надо было просто «отсидеть время», «отметиться», она умела придать живость любой мертвечине. Зная много анекдотов и пикантных подробностей из жизни богов и героев как современного, так и древнего мира, она охотно делилась ими со своими менее просвещенными коллегами. — Обычай изображать Гермеса с натянутой тетивой... понятно, да?.. — Анна Семеновна вздернула, как итальянец, кулак, — афиняне переняли у пеласгов, громко шептала она на заседании Ученого совета. — Пе-лас-гов — были такие. Звон тетивы регулировался с помощью шнурков: один шнурочек вверх, другой вниз. А вслед за шнурочком натягивалась и тетива. Вот так, — снова жест. Затем она наклонялась к соседке Софье Никитичне и, указывая острым подбо­ родком на лысину заслуженного деятеля науки, профессора Волынцева, сидевшего впереди, шептала той что-то на ухо. Софья Никитична улыбалась. У профессора ежилась лысина, краснели уши, а голова уходила в воротник. Анна Семеновна до­ бавляла еще пару фраз, после чего Софья Никитична доставала платочек из рукава и вытирала им слезы. — Анна Семеновна, да уймитесь вы!У меня же глаза потекут. — Вы же знаете, Софья Никитична, Геродот еще заметил, что в теплых краях рога растут в пять раз интенсивнее, чем в наших, и... — далее журчала нечленораз­ дельная речь, из которой всплывали фразы наподобие «крупный рогатый скот» или «производительность труда». ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ йШ у : СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ