Сибирские огни № 5 - 2002

ВИОРЭЛЬ ЛОМОВ СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ ны. Направо была комната, в которой светились два окна. Но полоски света под дверью не было. Видимо, свет потушили, когда он поднимался наверх. Может, услы­ шали скрип лестницы и испугались, подумал он. Он подошел к двери и, не раздумы­ вая, толкнул ее. Дверь тихо открылась. Странно, что половицы и ступени в этом старом доме скрипят, а двери даже не пискнут, будто кто их специально смазал, подумал Федор. Он слышал стук своего сердца как бы отраженным от стен. — Есть кто? — глухо прозвучал будто и не его голос. Молчание было в ответ. — Есть кто? — повторил он громче. Ни звука, ни тени в ответ. Но в темноте чувствовался звук, а в тишине виднелся силуэт. — Кто ты? — произнес Федор. И снова молчание, снова только ощущение присутствия. — Ты же здесь? Ответь! Ему показалось, что лица его коснулась как бы легкая-легкая ткань, но в следую­ щее же мгновение он ударился лбом о какое-то препятствие и пришел в себя. Что я делаю, ужаснулся он, куда я зашел? Зажгут свет, увидят меня, что подума­ ют? Решат, что я вор! Волосы его от ужаса встали дыбом. Федор на цыпочках вышел из комнаты, спустился по скрипучей лестнице, от­ крыл бесшумную входную дверь и выскользнул на улицу, над которой клены черны­ ми ветками разгоняли черные же тучи, стремясь схватить ускользающую от них белую луну. Он не помнил, как шел, куда шел, очнулся неподалеку от общежития. И когда заходил в него, понял, что Фелицата была в той комнате, она ждала, когда он зажжет свет. Она была уверена, что я найду ее! Чего я испугался? Собственных мыслей? Я предал, я предал ее! Федор кинулся на улицу. Побежал налево, вернулся, кинулся направо, потом перемахнул через забор и побежал к железной дороге. В той стороне резкие одино­ кие свистки паровозов пронзали тьму. Тьма, как куски антрацита, крошилась под ними, взрывалась и рассыпаясь на черные блестящие куски. Ему показалось, что этими кусками завалено все пространство от земли до неба, и оно поблескивает, вспыхивает черными искрами, и каждая искра острая, как игла. Это были куски его светлой надежды, это были иглы его отчаяния. Он упал на скамейку и стал припоми­ нать местоположение того дома. Где же, где он, в какой стороне города, в какой стороне света, черт бы ее побрал?! Федор встал и пошел к реке, и там неприкаянно ходил по берегу до утра. Когда первые лучи света косо упали на землю, Федору стало до того грустно, что он почувствовал, что умирает. Ему стало все равно. Ничто не удерживало его на земле. Он лег на нее (она была холодная) и понял, что земля, только одна земля удерживает его на себе. Свет разливался по земле все сильнее, Федор чувствовал смертельную усталость. Он выдрал с корнем какое-то растение, посмотрел на него, отбросил в сторону и побрел в общагу. Упал на койку и отсыпался ровно двое суток. Когда он проснулся — он проснулся другим человеком, все в нем словно замерло, и это замершее напоминало бумагу, которую весной сдирают с окон. Но когда он открыл глаза и взглянул на мир, тот не показался ему таким весенним и наполненным радостными ожиданиями, каким казался всего полтора месяца назад. Федор долго не находил себе места. Часто в самый неподходящий момент зами­ рал, отрешенно глядя в точку, не видя и не слыша ничего. Больше месяца никакие занятия не шли ему впрок. Он ничего не мог запомнить, усвоить, благо, не наступи­ ло время коллоквиумов и зачетов. Только ближе к середине семестра он спохватился и взялся за ум. Пришлось все свободное время «нагонять». «Как бы не пришлось мне гнаться за собой всю мою жизнь? — подумал он в смятении. — Ведь что упус­ тишь, того не вернешь».