Сибирские огни № 5 - 2002

ВИОРЭЛЬ ломов кажется, что все плохо, и нет доли несчастней твоей. И лишь когда безумства уходят, >< понимаешь, что по-настоящему счастлив и был в те минуты. Потому что истинное :г счастье в безумии. Ум и счастье — из разных миров. Хорошо, что он понял это еще и в Воронеже. ^ Казалось бы, абитуриенту — до безумств ли? Когда безумие — уже само ш желание деревенского парня поступить в вуз. Как только Федор приехал в Воро- I неж, он прежде всего купил две карты — города и пригорода. Обе были достаточно § подробные, со всеми улицами и маршрутами городского транспорта. Повесив О карты над своей кроватью, он в перерыве между экзаменами изучал их, а парал- f лeльнo просматривал газеты в красном уголке. Таким образом он намечал буду­ щие маршруты поисков Фелицаты. «Сдам экзамены и начну искать», — решил он. Как только Федора зачислили в институт, он подменил дворника, за что его остави­ ли на пару дней (а потом и вообще) в общежитии, и кинулся искать свою незабвен­ ную Фелицату. Сорок дней Федор искал Фелицату по всем учреждениям, заводам, организаци­ ям, наводил справки в милиции и загсах, побывал в больницах и стационарах, в мор­ гах и на кладбищах. Ее не было нигде! Он нашел сто тридцать пять Вороновых, восемь Фелицаг — но это все были не они! — Фелицата Воронова! Не может быть, чтобы вы не знали, где она! Ей нет еще и тридцати! Ей только двадцать девять! — восклицал он везде, и везде ему отвечали, что не знают, где находится Фелицата Воронова, и ему следует перестать искать ее и наводить о ней справки. Видимо, слух о сумасшедшем, который ищет какую-то Фе­ лицату Воронову, бежал уже впереди него. В милиции Федора подробно расспроси­ ли, но не о Фелицате, а о нем самом и его родителях. Правда, отпустили без лишних проволочек. Федор исхудал, осунулся, глаза его лихорадочно блестели. Переживания, пот и пыль делали его лицо серым. Спать он приходил в общежитие в любые часы, падал, не раздеваясь, на койку и тут же отрубался на несколько часов. После тяжелого сна отмечал на картах крестиком места, в которых побывал, и опять устремлялся на поиски Фелицаты. Через три недели он ориентировался в Воронеже не хуже старо­ жила. Он не запоминал названий улиц, он их помнил по аромату, как стихи. Вступа­ ешь на улочку — пахнет липой, а здесь сиренью, а здесь отчаянием неразделенной любви. Как-то ему показалось, что на одной из таких улочек Фелицата идет по другой стороне. — Фелицата! — истошно заорал он, растолкал пассажиров и выпрыгнул на ходу из трамвая. Приземлился он неудачно и подвернул ногу. Прыгая на одной ноге, он доскакал до угла, за которым скрылась Фелицата, но за углом ее не было. — Где? Где она? Вы не видели здесь девушку? Черненькую? Красивую? — приставал он к прохожим, но те только пожимали плечами. — Красивые перевелись, молодой человек, в девятнадцатом столетии, — сухо заметила ему старушка с кожаной сумкой. Однажды две женщины в отделе кадров сказали ему: — Фелицата Воронова? Лет тридцати? Есть такая! — и ухмыльнулись. У Федора едва не разорвалось сердце от счастья. Почему, почему они ухмыль­ нулись?! Ухмыльнись мужчина, Федор убил бы его на месте! Немедленно, как он хотел, к Фелицате его не пустили. — Ждите конца смены, — сказали ему. —-Остался какой-то час. Более длинного часа Федор в своей жизни не знал. Все часы в мире останови­ лись, все приостановило свой ход, а каждый миг отдавался у него в висках. Ветер стих, замер воздух, люди застыли в своих вечных заботах. Солнце расплавилось и залило землю вязким сиропом. Заводская проходная стала размером с египетскую пирамиду.