Сибирские огни, 1927, № 6

— От веры христовой отлучим, кто за противных господу-богу бумажки класть будет. Широкие хвосты юбок мелькали в дверях моленной. В закоптевшем от дыма свечного помещении становилось просторнее. — Чорт с вами, отлучайте, лишь бы мужик домой пришел. IX. С Катериной Федор встречался все реже и реже, хотя попрежнему часто думал о ней и чувствовал, как сердце при этом обливается чем-то горячим. Он был уверен, что любит ее попрежнему, и недоволен тем, что она не согла­ шалась теперь покинуть брата и перейти на его половину. Она после той ночи, когда ночевала на полу в маленькой горнице, от­ шатнулась от него. Большой живот уродовал ее когда-то красивое тело,—он походил на подушку, привязанную к прямой березе. Но Федор не замечал этого. В глазах ее появился какой-то особенный блеск,—Федор назвал его «нутренным». Ему казалось, что Катерина смотрит теперь не только на окру­ жающее ее, но и на жизнь, бьющуюся внутри. В больших глазах ее, как в зер­ кале, отражается эта другая жизнь. Исчезла былая подвижность. Медлитель­ нее и осторожнее стала Катерина. Последний раз, сидя под желтой березкой, опустившей вниз голые кисти сучьев, она говорила, отодвигаясь от него: — Последний раз... Больше не пытайся встретить... Будет, погрешили... Он обхватил ее грудь, шептал, целуя поблекшую щеку: — Нет, нет... Почему же? Катерина ответила сухо: — Так нужно!—задумчивым взглядом скользила по опавшим листьям берез.—Я никого больше не буду любить и... тебя не люблю. Федор обхватил ее и прижал к себе, поглаживая щеку шершавой рукой. — За что же? За что, Катюша? — За то... Я сама не знаю.—И, помолчав, продолжала спокойно:—Твою Феклисту, может, ты первые дни любил так же, как меня, а теперь... Я чистым сердцем пожалела ее тогда, когда ты отнял меня от Сидора. — В любви есть баское и есть нехорошее. Помнишь, как глядела Фекли­ ста и барахтались вы... —Этими словами Катерина неудачно выразила все свои мысли, мучившие ее последние недели. — Я буду просто его женой. Я не могу больше любить. Ветер рвал желтые листья и уносил их за серую изгородь. Федор молча заглянул в ее прищуренные глаза. Уходя, Катерина подала ему холодную руку и тихо сказала: — Вся дума теперь о ребенке... Она уходила, покачнувшись вперед. Федору казалось, что грусть, непо­ нятая им, лежала на плечах женщины, клонила ее к земле. X. Солнце рассыпало бриллиантовые искры по свежему и пушистому снегу. Приминая выпавший за ночь снежок, спешили березовцы на площадь, куда сзывал их настойчивый звон колокола. После молебна Сидор, как в прошлом году брат его, читал серую бу­ мажку: — Вся власть на местах... Надо выбрать совет... В совет председателем выбрали Сидора. — А бумажек теперь не будет?—спрашивал Павел. — Нет,— кричал Сидор.— Без всяких бумажек власть оказалась у большевиков в руках. Павел, улыбнувшись, перекрестился: — Слава те, господи. Сынок домой придет скоро.