Сибирские огни, 1927, № 6

37 — Как ржа железу дышать не дает, и железо тлеет,—говорил он, по­ водя своим зеленоватым пенсне, что всегда вызывало злость в Сеньке,--так и человека газ ест. Покроет, обшлокет легкие, кровь сварит, чем ты рабо­ тать будешь? Ну, человек свертывается, и—салазки кверху. Мертвый или урод на всю жизнь... Зато Сеньку в те дни закрутила тоска. Как-будто лопнула в нем ка­ кая-то пружина, и то на Сеньку находил неиз’яонимый, непонятный страх перед отделкомом, то какое-то нестерпимое нытье, то прилив самого бесша­ башного нахальства, когда, казалось, вот-вот он влопается и попадет за свои выходки на гауптвахту. Потом и это ушло, и Сенька затих, замолк, захирел. На занятиях и в поле, и в классе он был, как заводная кукла — двигался, маршировал рука­ ми, вертел головой, вытягивался, вскидывал к плечу винтовку, но все это делалось без жизни, и в глазах его стояла зеленоватая муть, а усы опустились книзу. Когда же сигнальная труба ревела «конец», он ставил винтовку в пи­ рамиду, брал ложку и вместе с другими шел на обед. Но ел мало, больше при­ глядывался исподлобья, как склонившиеся к плошкам товарищи работают челюстями, и прислушивался, морщясь к шуткам, отпускаемым по поводу слишком краснорожего повара, его родных и дежуривших в столовой ко­ мандиров. Все это, такое обычное прежде и простое, казалось теперь Сеньке чуж­ дым и неприязненным. Товарищи мало обращали на него внимания и отхо­ дили все дальше. «Политрук навонял и Коська нагадил»,—соображал лениво Сенька. В груди тошнотой похмельной мутилось густое безразличие, валило на койку, и Сенька с враждебным удовлетворением отходил в сон. Ребята утверждали после, что они заметили в те дни, как что-то не доброе нарастает в Сеньке, но тогда было трудно об этом судить и можно было лишь строить глухие догадки. Особенно смутило бойцов Сенькино мол­ чаливое затишье, кажущееся после трескучей его крикливости знаменатель­ ным и стерегущим. А Сенька молчал, что-то думал, и однажды с губ его со­ рвались сказанные, очевидно, по забывчивости слова: — Жить мне не даст, пес, если про все расскажет... Эти слова моментально облетели отделение и докатились до Коськи. Он глубокомысленно пожевал своими сочными вишнями, выкатил таинствен­ но глаза и сказал: — Свободный факт, что между ними такое и есть. Может о старом помнят. Подождем—увидим... ...Началось это, когда после длительных упражнений с масками пере­ шли к практическому изучению газов. Рота за ротой протаскивались в эти дни через хлор. Однажды, в такое утро, когда все отделение сидело на бревнышках пе­ ред газокамерой и ожидало очереди, Сенька высказал странные, подозри­ тельные слова: — Вот увидите. Подведет меня сегодня отделком, потому что прибли­ жается последний его день. Выгоню я этого отделкома из начальства, как пить дам, не допущу его в командную школу. Но сегодня он меня подведет— таково мое чувство. — Чем он подведет тебя?— нахмурились бойцы,— в камеру без маски затащит? — А вот вспомянете потом,—угрожающе встряхивал усами Сенька и резнул ладонью по воздуху, когда увидел подходившего к бревнам Каменька