Сибирские огни, 1927, № 6

Посадка происходила на запасных путях. Плавали огни будок, стрелок и семафоров. По путям, меж вагонов, шныряли темные фигуры. В вагонах глу­ хо рокотали голоса, смех. Всю ночь нас возили взад и вперед. Мы сидели втроем на тормозной площадке. Звезды плыли над нами, навстречу нам, снижались, опять поднимались. Куница философствовал: — Петроградской эпопеи— конец. Оглянуться—не поймешь, что и ■было. Словно и ничего, и много. Экая дикошерстная публика мы, удивленье! А вот, поди, кровь у нас одинаково буянная. Было, говорил: воевать— баста, штыки в землю, время большевистское. А теперь опять время в сто раз разбольшевистское, и штыки уже вон из земли... Огонь еще обожжет нас, чтоб огнеупорней были... Мы спали утром несколько часов. Нас разбудили соседи по верхним нарам. — Поехали! Поехали!—возбужденно кричали они. Двери были раскрыты настежь. Бежали, переплетаясь, находя друг на друга, пути. Громыхали стыки, колеса. Кругом, над Петроградом, низилось <ерое облако копоти. — Прощай, Петроград!—сказал Куница, выглянув из дверей. Помахал в воздухе рукой и добавил:—милый!.. Было радостно. Была теплая грусть. Кто-то достал гармонь и растянул. — К чертям ее!—остановил гармониста Куница.— После. Поезд, стуча, ускорял ход.