Сибирские огни, 1927, № 6

Депутация вернулась, об'яснила: — Так решили. Все одно, говорит Рощин, что первый, что вы. Первому первая и очередь. — А второму вторая? Просто и неубедительно. — Разговорчики на левом фланге. Куница предложил: — Раз так, что мы, что первый,—пусть по жребию, на счастливый. Куницу качали. Он высоко взлетал, смешно болтались его короткие руки и ноги, он походил на большую куклу, и это было любопытно, плодило улыб­ ки, расцветавшие смехом. Депутация пошла в первый батальон. Там спорили до хрипоты, вскоре стали ругаться. В конце-концов согласились, бросили жребий, он выпал пер­ вому батальону. Это раз’ярило радость первобатальонцев. — Планида! Вот она, пасха-то! Куница, которому, когда тащили жребий, как он рассказывал после, уже мерещились чудные битвы и сладчайшие победы (— Эго не немец,—гово­ рил он,—того убьешь—и гадко на душе. Бить буржуя-—все равно, как наи- подЛейшего гада вредного изничтожать),— Куница не то огрызался, не то мечтал: — Наше взяло, и кос в крови. Но будет и на нашей улице праздник! Ночь прошла в снах—в жутких и сказочных, многие видели себя ге­ роями, не один просыпался ог холодного прикосновения штыка (это было же­ лезо коек), убеждался, что это сон, успокаивался и, вздохнув, засыпал, чтобы вновь видеть сны. Утро было жаркое, солнечное, небо поднималось выше и выше. Перво- •батальонцы снаряжались, писали письма родным, отлучались на час, на два, чтобы проститься с домашними, с возлюбленными, с товарищами. На канале гуляли парочки, доверяли друг другу свои последние тайны. Куница ходил озабоченный, задумчивый. Пашка Тужиков подсмеивался над ним: — Судьбу мира, не иначе, решает. Куница тепло обматерил Тужикова, подошел ко мне, ухватился за гимнастерку и, сильно тряся меня, спросил: — Ознаменуем— чем? — Что? От’езд? — Ну-да! Неугомонная душа! Он жил в праздниках и каждый день хотел чем-то отличить от другого,—так легко ему дышалось, так действительно четко стучало его чистое сердце. Революция!—пела его кровь, наполняла все его су­ щество радостью, торжеством. Уже строился первый батальон, готовились к проводам мы, подпоясы­ вали ремнями шинели—зеленые, серые, синие, черные матросские. Уже взвод­ ные крикнули— выходи! Тогда Куница решил судьбу мира. Он влез в сапогах на чью-то койку, остановил направившихся к дверям, закричал: — Предлагаю, товарищи, в пользу доблестного первого батальона отря- j a Красной армии при Кексгольмском полку, уходящего на беспощадный бой ■с белостервами, отчислить однодневный паек! Казарма сгорела в свободном, широком и сильном ура. Наши желудки честно и любовно сдались на милость революции.