Сибирские огни, 1927, № 6

хабу, матюков. Потерлась, видно, между мужиков на базарах, нахлебалась страмости. Она ей и пригодилась. САШИН Ф. М.—Доведись так, что у нас в жизни остались бы одни рыженькие московские барышни, которых турнул Мартынов из колонии, и всей жизни была бы хана. Щекочут только, перепелки, хоть плачь с имя! А Мартынов подбадривает тебя. Думаешь: он не один такой. Найдутся к ему под пару. Поворотят жизнь по-своему. Они, ровно, кони. Возьми-ка вон его. Он тебя двинет так, что пеплу не останется. СТЕКАЧОВА П. Ф.—Жалко ребят. Вот так бы себе этих сирот и взяла. Гришка хоть и хулиган, а тосковал по хорошей жизни. Надоело ему шататься. Ишь, как они маялись ночами на кладбище! Но как им ни было грустно, а они поигрывали себе там. Что ж? Дети и дети! Шибко в этой книге идет покор на чиновников, которые делу мутят. Пронзительная книжка... Радостно было ребятам в колонии с Мартыно­ вым. Они у него, как под крылышком. Весело жили и робили, и все заедино у них было. СТЕКАЧОВ Т. В.—Диву даюсь, как это она могла так полно обо всем беспри­ зорном положении детей и об колонии написать?! Ну, хоть кое-где, может быть, она и из себя взяла, а фактично описано. Не видавши, так не напишешь. Сход- ственность полная с правдою есть. Выражения Гришкины—настоящие оторвильские. Похождения его занятливые. И мужику, и ребенку интересно читать. На всякого уго­ дила писательница. А Мартынов такой же деляга, как Венька (герой повести И. Ни­ китина—«Уклон». А. Т.). Мужественный был. Про язык я так скажу: пущай все бы так писатели писали. Всему тебе перехват есть от этой книги. Я буду слушать ее хоть сколько раз, не уморюсь. Да от нее не откопнешь хоть кого. Как напанешь на нее, так до конца и дойдешь зараз. Не бросишь. БЛИНОВ Е. С.—Мартынов своей фигурой все в моей голове заполонил. Шибко достойный он человек. Согласен он был слопать всю волокиту. Так бы я его сейчас и поддержал в этом. Оставшиеся типы—тоже хорошо обсказаны, но до него не дой­ дут. Сила в словах писательницы большая. Этот рассказ совсем не родня «Виринее». Вот и возьми: из одной головы, да не одни мысли. Изменилась она, когда писала это. Если этот рассказ писан после «Виринеи», то авторша поумнела, а если прежде—- она рехнулась. Вот я читал на-днях «Вора»—Л. Леонова. Пишут, что этот писатель шибко в гору идет, умнеет. Я читал-читал «Вора», не дочитал страничек 100, бросил и ушел. И огневался на то, что взял эту книгу. Ровно, и дельно пишет, а слово изо­ мнет, и оно у тебя все в голове перепутает... Обокрадет этот «Вор» всех, кто его читать будет... Ну, а про эту книжку ничо, кроме доброго, не скажешь. И не забыть мне никогда ее хороших и ясных мыслей. ТИТОВ Н. И.—Зазнобная штука—голод детей. Знавал я. Приперла нужда Мар­ тынова—худо ему стало. Тоскливо написано, как это голод был в колонии и как детишки льнули к Мартынову, ровно цыплята к курице. Вишь, они на него надея­ лись шибко. Не пустил он ребят по свету шататься. С ним они не пропадут. На «Ташкент» эта книга находит. Такое мое мнение. БЛИНОВ И. Е.—Гм... Сравнивают с «Ташкентом» или с «Мытарствами»—Под’я- чева. Нет, маленько не добрала Сейфуллина до них. Я видел: когда Мишка (герой «Ташкента». А. Т.) привез из Ташкента мешок с хлебом, то на этом месте чтения все вздохнули. Во! Значит, забрало! Выдыхнули облегчение все. А тут такого ме­ стечка я не приметил. Но писание все-таки сильное, здоровенное. Типы завернуты во как! Каждый по отдельности стоит. Не смешаешь уж с другими его. Но Гришку она из себя выбрала. Неправильно, по-моему, что Гришка заорал, когда природу увидал. Она пред ним и так была всегда. Не диво это для него—природа. Чего бы ему орать? По словам его, он у ней шибко маленький: лет девяти. ШУЛЬГИНА А. Г.-—Написано подбористо. Смех закатистый. Для нашей башки такие книги хоть всегда давай. Вразумительное сочинение. На ум наставляет. Истин­ ную правду рассказывает. У всякого из нас теперь к беспризорнику большое сожа­ ление будет. Все горе ребячье рассказала нам эта книга. Беспризорники, про кото­ рых рассказ был, теперь, ровно наши дети... Мартынов их лаской брал. Оно и верно: ласковым словом и хама можно на человека оборотить. СТЕКАЧОВ М. И.—По художеству сравниваю этот рассказ с «Ухабами» (по­ весть Новикова-Прибоя. А. Т.). Красиво описано все. Не перечесть всех красот. Всю штуку надо снова перебирать. Трудно было Гришке в монастыре. А отчего?— Оттого, что не было там настоящих поворотливых людей, на манер Мартынова. А москвички и писаря в Наробразе—чистая шушера, ненужные людишки. Теперь всюду кричат о борьбе с волокитой и бюрократизмом. Мартынов не кричал об этом, а, знай себе, боролся с чинарями. К чорту их всех посылал. КОНЦЕВАЯ М. П.—А все-таки на последе этот рассказ на радость наводит. Из хулиганов Мартынов настоящих работников делает. Как же это не радость? Хорошо это, веселит. '