Сибирские огни, 1927, № 6

Однако, я и поныне, к сожалению, не нашел печатных основательных работ, содер­ жащих крестьянские отзывы о беллетристике и поэзии современных авторов. Обойден большой вопрос. Лет семь назад я, в качестве учителя начальной школы, получил возможность осесть крепко на одном месте и производить задуманные опыты крестьянского суда над произведениями художественной литературы. А в течение последнего года я ставлю эти опыты чуть не каждый день. Кратко расскажу их историю. Я учительствую в большой коммуне «Майское Утро», Барнаульского округа, Сибирского края. Коммунары любят литературу и ежедневно вечерами собираются в школу на чтения. Школа—очаг культурно-просветительной работы в нашем кол­ хозе. За семь лет существования коммуны я прочел ее членам множество всякой ли­ тературы и в том числе—сотни художественных произведений умерших и совре­ менных писателей—русских и иностранных. Больше, конечно, русских. Признаюсь, здоровая и беспристрастная критика сочинений, идущая исключительно из непосред­ ственного впечатления слушателей от прочитанного, часто удивляла меня своей глу­ биной и самобытностью. Под влиянием этой критики я решился придать своей рабо­ те по собиранию отзывов крестьян о писателях несколько упорядоченный характер. Я в откровенной беседе и самыми простыми словами рассказал коммунарам о своем замысле. Коммунары, сознавая общественную значимость опыта крестьянской кри­ тики художественных произведений, радостно согласились давать о них свои, безу­ словно, свободные мнения. Ни я от коммунаров, ни коммунары от меня ни в какой зависимости не находимся. Никто из авторов разобранных нами произведений—мне и моим слушателям—не враг и не друг. Полная об’ективность критики в моих запи­ сях, поэтому, была обеспечена. При чем я просил коммунаров, чтобы они ничуть не смущались своим корявым, «небаским» языком в изложении оценки произведений. Наоборот, я предупреждал их, что оценка будет тем дороже, чем непринужденнее она будет по языку. — Лупи, как придумалось, только чтоб по совести,—говорил я коммунарам. Впрочем, в этом долго не пришлось убеждать их: они никого не стеснялись при высказываниях, так как дело происходило в своей родной, домашней среде. По на­ шему взаимному соглашению, слушателям дано было право прерывать чтение тех произведений, которые покажутся им невыносимо скучными. Два слова скажу о способах ведения мною читок и записывания отзывов. Во лремя читок в зале у нас всегда тишина и порядок. Помещение просторное, чистое, воздуху много, тесноты и угару не фывает. Налицо все условия нормальной обста­ новки для слушателей. Я стараюсь читать все вещи с одинаковой добросовестностью. Никогда не утомляю слушателей. Большие вещи мы разносим на целые недели, но читаем их каждый день. После прочтения и небольшого отдыха, необходимого для обдумывания прослушанного, я записываю в тетрадь точно слова каждого комму­ нара, пожелавшего сказать о сочинении свое мнение. Пока я записываю, в зале происходят толки и споры по поводу слышанного. Из этих споров, судов да пересу­ дов я тоже выуживаю много интересного. Обычно крестьянская критика направляется по следующим линиям: правдо­ подобно ли изображенное писателем (разумеется, к сказкам это не относится), на­ сколько ощутимо отлиты типы, красив, меток и образен ли язык, задевает ли напи­ санное за живое и остается ли оно в памяти, чему хорошему или плохому научит данное сочинение деревню, нужна ли такая вещь в деревне и в какую очередь нужна? Условно мы делим произведения по их полезности деревне так: нужные в пер­ вую очередь, нужные во вторую очередь, нужные в третью очередь и совсем не­ нужные. После «приговора»*) слушателей о прочитанном произведении я в конце кре­ стьянских речей присоединяю от себя примечание, в котором то суммирую оценки, то оговариваю различные обстоятельства, выясняющие успех или провал вещи у публики. Если кто-либо из слушателей требует прекращения читки вещи, то я прошу его мотивировать это. Общее суждение и затем голосование выясняют: продолжать или прекратить дальнейшее чтение произведения. Если общий голос или большинство голосов—за прекращение, я послушно закрываю книгу, отмечаю в тетради «отказа­ лись слушать» и перехожу к очередной беседе или читке газет и сельско-хозяйствен- ной литературы. Когда же мне нужно бывает, в виду особых намерений, обязательно пропустить через голову крестьянской аудитории какого-нибудь писателя целиком, *)3аключения формулирую я, но по предложения.» аудитории. А. Т.