Сибирские огни, 1927, № 6

11 Зря пропала драка. Минусинцы бьют тревогу, Мужики в обмане: На Усинскую дорогу Скачут партизане. Над мужицкою спиною Снова свищут плети: — Не водитесь со шпаною, Сукины бы дети! А у Бологова пир, Водку гьют стаканом. Есаулом только был, Нынче—атаманом. VII. И вновь тайга с дремучими лесами, Белки Саян обходят. Дикий край. Дорога вьется серыми петлями, А мысль летит в далекий Урянхай. Горят мосты, становища, бараки, Багровый пламень всходит плавно в высь, Но не страшны ни чехи, ни казаки, Мукой и мясом люди запаслись. И здесь, в тайге, грозой гремит Ще­ тина. Растет отряд из беглых удальцов. И знают все—не долго ждать кон­ чины Скитаньям, мукам и плетям врагов. Теперь не стонет вольница, как прежде, К степям сойотским легче переход. В груди опять отвага и надежда, И по тайге гудит: Вперед! Вперед! VIII. Колышет август бабьим летом, Листвой поблекшей шепчут тополя. И косяками на степях белесых Солончакуют пестрые стада... Цветет обильем золотая осень, Но за горами воет злой буран. Дозорный ветер от Саян доносит Казачий посвист к стану партизан. По енисейским берегам толпами Средь тополей ютятся бунтари. Курят дымки волнистыми кудрями, В палатках хохот, песни до зари. Щетина с штабом в юрте у нойона— Привез дары: полсотни жеребцов, Пуд серебра и дробовых патронов, Косяк баранов и косяк быков— Не жаль добра, покинутого в крае. Кичлив и скучен хитрый Тар-ханВан. Арьян, кумыс с соленым прелым чаем, Глотает, морщась, хмурый Петрован. Поджавши ноги, с трубкою янтарной Сидит нойон на мягких потниках. Уста полны улыбкою коварной, Монгольский блеск в увертливых гла­ зах. Не по-душам идут переговоры. Щетина зол. Он чувствует обман. И знает он, что, огибая горы, Идет к степям казацкий атаман. IX. Под солнцем блещет Енисей. Шумят и плещут в берег волны, А в вышине стада гусей Рисуют в небе треугольник. В их крике слышится тоска И ранней осени призывы. Руном колышат на степях Под солнцем ковыли и нивы, Да изредка, чернея точкой, Проскачет, скроется сойот, И кто-то песню в одиночку В степи тоскливо запоет. Прекрасна осень золотая В степях просторных Урянхая... Но степь не спит. Средь ковылей, Как стаи запоздалых птиц, С холмов спускаясь в Енисей, Летят казачьи вереницы. X. Суров и мрачен рыщет Петрован; Лицо тоска и злоба искривила Он знает: хитрый Тар-хан-Ван Удар коварный прочит с -шла. Вчера разведка отняла письмена У плута старого— сойота Ча У-Ка. Хоть не прочесть в них замыслов нойона, Но он сулит подмогу казакам. Бегут томительно часы, минуты. Щетина строит и пилит бойцов, Углем бумагу чертит, мнет и крутит. В поту, в грязи корявое лицо. В Ташкенте— красные,—читал в га­ зетах, Но на пути стоят песчаные завалы. От богдыхана нет и нет ответа—