Сибирские огни, 1923, № 5 — 6

Мы развращены. Природа не создала нас такими (Звери не наслаждаются, а родят. Звери не лакомятся, а питаются). Мы сами своим подлым устройством жизни обратили добро во зло. Нам природа дала женщину-мать, женщину- друга, сестру, а мы обратили ее в рабу и проститутку. Органы, данные нам для продолжения рода, мы обратили в орудия разврата и наслаждения. И природа жестоко покарала нас за это рядом страшных и гадких болезней. Современные отношения между мужчиной и женщиной имеют корни в далеком прошлом, они тянутся к Библии, к Домострою, к Своду Законов Российской Империи И желтому билету проститутки... Вишняков на минуту кладет перо. Жена сидит за другим концом стола, хрустит блестящими ножницами, кроит ребятишкам рубашки. Вишнякову кажется, что глаза ее, большие карие, похожи на глаза заезженной больной лошади. Страничка четвертая. Скурихин, на всякий случай, не рвет окончательно с женой док­ тора Зильберштейна. Жена доктора Зильберштейна беременна. Скурихин идет к Спинек. Янна Павловна слышит, как скрипит лестница мезонина, вздыхает облегченно. — Слава богу! Федя Русаков рядом с Анной Павловной сидит на низкой туба- реточкё. Голубые глаза Феди большие, кажутся еще больше оттого, что он смотрит на Л&ну Павловну снизу вверх. — Анна Павловна, вы помните, как я, когда лежал в тифу, про­ сил вас приласкать меня? Анна Павловна наклоняется к Феде. У нее усталые светло-карие глаза матери, говорящей с ребенком. — Помню, Федя. Вы тогда были очень милым большим беспо­ мощным ребенком. Русаков кладет лохматую голову на острые колени Анны Пав­ ловны. Голос Русакова делается глуше. — Анна Павловна, я очень одинок. Анна Павловна шершавой рукой медленно ворошит волосы Ру­ сакова, молчит. В кухне гремит посуда. Паша поет. За стеной Вишняковы пьют чай. Дети спят. В комнате тихо» Вера Николаевна пьет из блюдечка, сопит. (У нее насморк). Говорить Вишняковым не о чем. Чай пьют молча. Вишняков с ненавистью смотрит на жену. Обе комнаты доктора Зильберштейна закрыты, заперты. Берта Людвиговна голая белая лежит на постели, на снежно-чистой про­ стыне. Лазарь Исаакович стоит перед ней в белом больничном халате. — Берта, ты должна быть счастлива, что судьбе было угодно, избрать тебя для такого высокого назначения. Доктор Зильберштейн настроен торжественно. — Я сейчас произведу над тобой опыт, который решит судьбу всего человечества. 6* Сибирские Огне № 5-6.