Сибирские огни, 1923, № 5 — 6

Их разламывали и высасывали мозг до последней возможности и только тогда швыряли в приотворенную дверь, где зорко караулили подачку тихо взвизгивающие, полуголодные псы. Разговор уже не вя-> зался. Лень было думать, лень шевелить языком. Понемногу в юрте делалось свободнее: то один, то другой ухо­ дили на покой. — Надо ехать!—решил Ермолаич.—Ну, Аджибай, тамыром бу­ дешь, дай чересседельник покрепче. Лопнул, язви его-то. — Бери, если скоро отдашь. — Пошто не скоро. Куда мне его. Я вышел с ним на улицу. Темно и сыро. В воздухе нет отдельных звуков, а прислушаешь­ ся—над аулом стоит ровный шум: тысячи ртов жуют бесконечную жвачку, бараны переходят с места на место, лошади толкаются и ти­ хо фыркают. — Что ты дал им?—спросил я Ермолаича, выводившего на до­ рогу первую лошадь. — Что? Ха-ха-ха! Горчицы. — Зачем же? — Ха-ха-ха! Да что ему. Собака ведь... Я завсегда на случай в баночке вожу... Это что! Вот апрошлый год была потеха. Этак же заехал вечером в аул. Ну, конечно, баран... У меня и случись нитка суровая. Привязал, значит, кусочек с жилой потверже да и сунул ему... Жадный собака. Прямо сглонул. А я как потяну. Вот его зако­ нчило. Не пускает стерва... Глонет, а я опять потяну... Ха-ха-ха! Собака—известно... Ну прощайте... Эй ты, язвинская животина, шеве­ лись что-ли! Бесконечной нотой потянулся в темноте нудно-жалобный скрип. Злобно перекликнулись собаки, вскочили и кинулись провожать. Я постоял немного и вернулся в юрту. А. Новоселов.