Сибирские огни, 1923, № 5 — 6

Никита тряхнул белой заиндевевшей бородой, поднял кверху руку в обремканном рукаве и таинственно выпалил: — Во!... Понял типерьча? Староста задумчиво протянул: — Та-ак.... Стоял, смотрел под ноги, перебирал пальцами широкую бороду и повторял: — Та-а-ак... Ишь ты!... Та-а-ак... Стало быть... заговор? Слово знают?... Старый бродяга вторил: — Поверь!... Всю Сибирь прошел!... Заговор!... Бабий!... Видал я... ** * А Петровна длинными зимними вечерами, когда крепко засыпала свекровь, поднималась с постели; падала на колени перед Обра­ зами и тихо шептала: — Владычица!... Матушка!... Прости?... Помилуй?... Заступница!... Коды кончится... мука-та?... Стояла. Ждала. И снова шептала: — Матушка пресвята богородица!... Скорбяшша божья матерь!... Неопалима купина!... Коды-же... коды?... Не было ответа. Не приходило успокоенье. Поднималась с полу. Снова валилась на кровать. Прислушивалась к шуршанью тараканов, к тихому храпу свекрови. Тосковала и томилась. Иногда вздрагивала—резкое биенье под сердцем чувствовала. . Горела всем телом. Радовалась: — Рожу.... вырошшу!... Только бы в ево.,. Перед глазами мелькали белые кудри, голубые глаза и мелкие зубы. Мысли летели—к волости. Иногда, по неделе мучилась—места не находила. Камень на сердце давил. Снова молилась по ночам. Просила: — Владычица!... Помоги?... Измаялась я... Прости?... Напряженно смотрела в угол—на темные покрышки. Ждала. Но не было ответа. Раздраженье и страх охватывали душу. Трепетала. И ворчала: — Ладно... не надо!... Проживу!... После што хошь делай!... Кидала робкие взгляды на темные покрышки. Злоба закипала в груди. Куталась в овчинный тулуп. И засыпала. XIII. В Еоскресный день, с у тр а , с та р о с та сам обходил д в о ры , со с та ­ риками ц е п т а л с я —на сход п ри гл аш ал . К полдню, в сборню, десятка два стариков набралось. Заперлись. Долго и та) нственно говорили.