Сибирские огни, 1923, № 5 — 6

Такой трезвый пересмотр в отношении стариков, более нам близ­ ких, уже начался. Я говорю в частности о Горьком (нет, подумать, в какое время мы живем, какой темп: Горький—уже старик. Все эти споры о босяке, о трагедии мещанства, о дачниках7... разве не вчера все это было?). Надо пересмотреть Тургенева и свое отношение к нему. Если мы знаем, кто нам нужен, мы должны сказать и почему он нам нужен. Пора вопрос о пересмотре Тургенева поставить на повестку дня. Как пойдет этот пересмотр, сказать трудно, и я позволю себе лишь схематически наметить линии основных разрезов. Основная линия разреза—взаимоотношение жизни и искусства. Частная направляющая—взаимодействие революции (как эконо­ мически жизнетворящего начала) и искусства (как отразителя и одно­ временно побудителя и вдохновителя этого жизнетворчества). И уже совсем конкретно—русское освободительное, позднее ре­ волюционное, дЕшжение и Тургенев в их взаимоотношении и взаимо­ действии. Соединить воедино, слить все эти монографические разрезы: Тургенев и Белинский, Тургенев и Станкевич, Тургенев и люди 40-х го­ дов, Тургенев и революция 1848 года, Тургенев и Бакунин, Тургенев и Герцен, Тургенев и крепостное право и далее, через „Рудина", „От­ цов и детей", „Дым“ , „Новь“ , к письму Лаврову о пятистах франках на Цюрихское „Вперед". Вскрыть его персональную близость ко всем отдельным вождям и бойцам революции; его идеологическое с ними срод- ство.Отобразить преломление этой родственной идеологии в его творче­ стве. Его эмансипированность от влияний классовой наследственности (разве характеристика Ренана не говорит о том, что Тургенев был вы­ разителем того класса, к которому ни по рождению, ни экономиче­ ски он не принадлежал). Наконец, его удивительное чутье худож­ ника и мужество публициста, с каким он вводит в литературу людей нового класса. И если, как верно замечено В. Правдухиным1), обще­ ство 90-х годов было встревожено картинками Горьковского „Дна", по­ тому что в этом первом живом общественном восприятии лиц нового класса уже было предчувствие, показательство грядущих грандиозных классовых битв, то это в такой же мере относится к Тургеневу. Вспом­ ним, с какой тревогой, с какой острой классовой настороженностью было встречено появление отдельного издания „Записок Охотника". По мнению князя Ширинского-Шихматова, эта книга заключает в себе решительное направление к уничтожению помещиков, которые пред­ ставляются вообще или в смешном и каррикатурном или чаще предо­ судительном для их чести виде. Распространение столь невыгодных мнений на счет помещиков, без сомнения, послужить может к умень­ шению уважения к дворянскому сословию со стороны читателей дру­ гих состояний" 2). — Voila un livre incendiaire,—характеризовала „Записки Охотника" графиня Ростопчина... Россия восемнадцотого года сказала свое сильное смелое слово и решила дальнейшую судьбу Тургенева. Н. К. *) Валериан Правдухин. Творец—общество-искусство. Новониколаевск, 1923 г. 3) Секретное всеподданнейшее представление министра народного просве­ щения от 12 августа 1852 г. № 67.