Сибирские огни, 1923, № 5 — 6

Когда одного дальневосточного политического деятеля, некого X. Б. человека не нашего лагеря, спросили, чем руководились областники Сазонов и Головачев, когда они во Владивостоке,'после падения Ди- терикса, захватили власть всего на три-пять дней, то получили пока­ зательный ответ: „Чем об‘яснить их выступление я не знаю, полагаю, что целью его была нажива, чего, кажется, они и достигли, как гово­ рят злые языки". „Нажива!"—вот что стало синонимом слова „област­ ничество". Какие еще картины нарисует будущий историк, если только ему удастся раскопать все махинации и проделки сибирских областников на Дальнем Востоке!? А между тем, основоположниками сибирского областничества были настоящие демократы, действительные народолюбцы... и такие честные и благородные идеалисты, как Щапов, Ядринцев и Потанин. Конечно, не тот Потанин, каким из статей вышедших за его подписью в продолжении последних двух лет его жизни, рисовали его разные безответственные лица, не пощадившие даже этого незапятнанного имени, а тот Потанин, который на протяжении более полвека был в Сибири ее совестью, воплощением всего хорошего, честного, благородного, культурного... Банкротство, которое областничество начало терпеть при столк­ новении с жизнью, не могло, конечно, не побудить областников- идеалистов заняться пересмотром своей идеологии. „Летом 1919 г.,“ —пишет мне один знакомый, хорошо осведомлен­ ный с течениями в областнических кругах,— „в Иркутске сорганизова­ лась группа молодых областников, главным образом, магистрантов и професс. обоих университетов, социалистически мыслящих, которая признала полный крах старой областнической теории и идеологии". „Старое либеральное областничество",—говорит далее автор пись­ ма,— „областничество Ядринцева и Потанина было по-преимуществу политическое течение, Требовавшее для Сибири гомруля—самоуправ­ ления, Областной Думы и ряда других второстепенных вещей. Эта политическая областническая программа совершенно заслонила собой экономическую теорию ранних областников (Щапова), которая явилась основной посылкой к созданию старой политической областной про­ граммы. Щаповская теория ставит во главу дела социологический подход к территории и населению". Вместо того, чтобы пойти вперед, неообластники,—как автор письма называет этих идеалистов,— бросились назад, к Щапову, к его „экономической" теории, „и занялись попыткой" „социологическим подходом к территории и населению" модернизировать обанкротивше­ еся областничество и так реставрировать его, чтобы оно не проти­ воречило нашему политическому строю и было бы согласовано с фор­ мами, в которые выливается современная хозяйственная жизнь. Этот возврат к Щапову—ничто иное, как курьез. А курьезами, как известно, пестрит всякая обанкротившаяся идеология. Что же ка­ сается идеологии сибирского областничества, го за годы революции, она успела так обанкротиться, что теперь уже не спасут ее никакие переоценки. В. Вегм&н