Сибирские огни, 1923, № 5 — 6

Омская авантюра ясно показала, что реакция еще сильна, что старые вожделения только надломлены началом революции. Защи­ щать их у меня не было охоты. Но в то же время, при создавшихся обстоятельствах, расчет на победу партии, потерпевшей уже крушение за год своего столь недавнего нахождения у власти и теперь почти изолированной, мне казалось также маловероятным. Коалиция не удалась. Начиналась борьба крыльев. Я пока не находил себе места в этой борьбе. Ценность содействия союзников также определилась. Им меньше всего нужна была сильная Россия. Они охотно давали горючий материал для поддержания пламени гражданской войны, в ложение, и меня в покое не оставят. Конечно, не было смысла оставаться в Челя­ бинске, если не подымать фронта против Омска. Голос благоразумия все настой­ чивее убеждал временно уйти и не делать новых осложнений в армии. У каждо­ го политического деятеля и свое время, и своя судьба". „81 ноября. В 9»/2 ч. прибыл в Омск. Встретил штаб-офицер и доложил, что адмирал очень просит меня к нему заехать. Он в кабинете Розанова, теперь всю­ ду охрана, в кабинете солдатская кровать, на которой спит адмирал, видимо, боясь ночлегов в квартире. Колчак скоро пришел в кабинет и, видимо, волновался. В новых адмиральских погонах. Друзья позаботились. Мое запрещение производ­ ства ликвидировано, и он сразу получил новый чин за заслуги. Давай ему бог! Я спокойно заявил Колчаку, что при создавшихся условиях ни работать, ни оста­ ваться на территории Сибири не желаю. Это было большой ошибкой с моей сто­ роны. Я дал выход Колчаку. Он горячо схватился за эту мысль, как временную меру, и называл даже Японию или Шанхай. В дальнейшем разговоре по поводу рудности положения я заметил Колчаку, что так и должно было быть. „Ведь вы подписали чужой вексель, да еще фальшивый". Адмирал вспыхнул, но сдержал­ ся. Расстались любезно". „22 ноября. Послал утром к Колчаку письмо, в котором письменно подтвер­ дил мое решение уехать из Сибири и просил распоряжения о паспортах и немед­ ленной выдачи причитающегося содержания (жалованья за ноябрь и за 2 месяца вперед по закону)... При письме послал мое коротенькое обращение к армии. Гуковский передал это письмо лично Колчаку. Сейчас-же последним были отданы все распоряжения". „24 ноября. Сегодня по телефону Колчак просил меня заехать к нему. Хамье из ставки сначала не хотело было прислать машины, но Гуковский устыдил их. Опять отменная вежливость. Колчак просил сообщить ему, к кому и с какими за­ дачами посланы заграницу Лебедев и Савинков. Я по возможности удовлетворил его естественное любопытство. Гуковский уверяет, чго из разговоров в ставке он убедился, что меня хотели оставить или верховным главнокомандующим, или воен- мином, но будто бы после моего резкого разговора с Колчаком эти намерения сделались невозможными". „25 ноября. Сегодня новая измена и низкое предательство от человека, ко­ торому я много доверял и сделал. Полк. Касаткин (главн. нач. военных сообще­ ний) будто бы отказывает в вагоне для меня. Страшно рассердился, вызвал его к телефону, и после короткого, но резкого разговора полковник сдал и опять стал шелковый". „28 ноября. Предполагал отложить от'езд на один-два дня, не готово кое- что из вещей. Но это, видимо, не входило в расчет привительства. Утром Гуков­ ский мне доложил, что приходил железнодорожный офицер, который будто бы от имени генерала ставки доложил, что, в видах личной безопасности генерала, не­ желательно отложить от'езд. Около часа был у Копчака и прямо спросил его: „это от вас исходило странное предупреждение о необходимости, в виду моей личной безопасности, вы­ ехать сегодня или это гнусная работа вашего штаба вашим именем?" Колчак, не знаю: искренне или нет, забеспокоился, что ему ничего неизвестно, что он ниче­ го не имеет против отсрочки от'езда, что это, вероятно, недоразумение. Прощаясь, я сказал, что в тяжкую минуту я, не принимая участия в правительстве, от ко­ мандной роли не откажусь. Но едва я приехал домой, Колчак попросил меня к телефону и сообщил, что ему доложили о каких то событиях, которых ои допу­ стить не может, а потому бы лучше не откладывать от'езда. Мне стало это уже противно. Решил уехать. В 12 час. 15 мин. ночи покинул Омск",